Легион

– Нам абсолютно всё равно, настоящее оно или нет, – сказал я, проходя мимо Тобиаса. – Разон пришёл бы сюда. Это одно из самых очевидных мест. Если не самое, чтобы начать поиск. Моника, на пару слов, пожалуйста.

Она последовала за мной, её громилы отправились проверить, нужны ли нам билеты на вход. Охрана была на высшем уровне – понятно что, храм находился на Западном Берегу, поэтому и сюда поступало несколько сообщений о террористических угрозах.

– Что вам нужно? – спросила меня Моника.

– Камера выдаёт фото сразу? – уточнил я. – Делает цифровые снимки?

– Нет, она снимает только на плёнку. Среднего формата, никакой цифры. Разон настаивал, чтобы было именно так.

– Теперь вопрос посложнее. Вы осознаете проблему со съемкой местонахождения человека в далёком прошлом, не так ли?

– Что вы имеете в виду?

– Всего лишь то, что мы сейчас находимся не в том же самом месте, которое было здесь две тысячи лет назад. Планета движется. Одна из теоретических проблем путешествий во времени заключается в том, что если ты отправишься назад на сотню лет в ту же самую точку, где находишься сейчас, скорее всего, ты окажешься в открытом космосе. Даже если тебе очень повезет – и планета будет на том же самом месте на своей орбите – из-за вращения Земли ты окажешься в другой точке её поверхности. Или под её поверхностью, или в ста километрах над ней.

– Это просто смешно.

– Это наука, – сообщил я, глядя на храм. – Что мы здесь делаем – вот это смешно. И в то же время...

– Я знаю лишь только то, – сказала она, – что Разону надо было находится на месте, чтобы его снять.

– Хорошо, – произнёс я. – Еще вопрос: что он из себя представляет? Характер?

– Резкий, – сразу ответила она. – Любит поспорить. И он очень трясётся над своим оборудованием. Уверена, что ему удалось уйти с камерой во многом потому, что он неоднократно убеждал нас, что у него ОКР по отношению к его игрушкам, из-за чего мы слишком многое ему позволяли.

Наконец, наша группа прошла в храм. В спёртом воздухе помещения разносился шёпот туристов и звук шарканья ног по камням. Храм всё ещё был местом поклонения.

– Мы что-то упускаем, Стив, – сказала Айви, догоняя меня. – Мы игнорируем какую-то важную часть загадки.

– Догадки будут? – спросил я, оглядывая расписные стены храма.

– Работаю над этим.

– Подождите-ка, – сказал Джей Си, подходя к нам. – Айви, ты думаешь, что нам чего-то не хватает, но не знаешь что, и даже не догадываешься, что это могло бы быть?

– В общем, да, – ответила Айви.

– Эй, дохляк, – обратился Джей Си ко мне, – мне кажется, мне не хватает миллиона долларов, но я не знаю почему, и не имею ни малейшего представления, откуда он у меня мог бы взяться. Но я на все сто уверен, что мне его не хватает. Так что сделай что-нибудь по этому поводу...

– Ты просто кретин, – сказала Айви.

– То, что я сказал, – продолжил Джей Си, – это была метафора.

– Нет, – ответила она, – это было логическое доказательство.

– Чё?

– Направленное на демонстрацию того, что ты идиот. О! И угадай что? Доказательство оказалось успешным! Quod erat demonstrandum[4]. Теперь мы точно, без всяких сомнений, можем сказать, что ты, и в самом деле, идиот.

Они пошли дальше, продолжая препираться. Я покачал головой, проходя глубже в храм. Место предположительного распятия было отмечено позолоченным альковом,  переполненным туристами и верующими. Я недовольно скрестил на груди руки. Многие туристы снимали.

– Что? – спросила меня Моника.

– Я надеялся, что здесь запрещена фотосъемка, – ответил я. – Как в большинстве подобных мест. Если бы Разон попытался сфотографировать, скорее всего, его кто-нибудь заметил бы.

Возможно, это и было запрещено, но стоящая неподалеку охрана не особо-то возражала.

– Мы начнем искать, – сообщила Моника, незаметно подав сигнал своим людям. Все трое начали пробираться через толпу, соблюдая наш хрупкий план, найти в святых местах кого-нибудь, кто видел Разона.

Я подождал, увидев, что неподалеку пара охранников разговаривает на иврите. Один помахал другому, очевидно уходя со смены.

– Калиани, – сказал я. – За мной.

– Конечно-конечно, мистер Стив.

Она бодро последовала за мной к уходящему охраннику.

Охранник устало взглянул на меня.

– Здравствуйте, – с помощью Калиани сказал я на иврите. Я сначала шептал, что хотел сказать, чтобы она переводила это для меня. – Прошу прощения за мой ужасный иврит!

Он замешкался, затем улыбнулся.

– Он не так уж и плох.

– Да он просто отвратителен.

– Вы еврей? – предположил он. – Из Штатов?

– Вообще-то, я не еврей, но я из Штатов. Я просто думаю, что следует учить национальный язык перед посещением какой-либо страны.

Охранник улыбнулся. Он казался приятным малым; хотя так можно сказать про большинство присутствующих здесь. Им всегда нравится, когда иностранцы говорят на их языке. Пока он шёл, мы поболтали еще немного, оказалось, он и вправду закончил смену. Его кто-то должен был забрать, но он, казалось, был не против потрепаться пока ждал. Я старался сделать, как можно более очевидным свое желание попрактиковаться в языке с местным жителем.

Звали его Мойша, он работал в этой смене каждый божий день. Его работой было не давать людям делать глупости. Хотя он признался, что его первостепенной задачей было не допускать террористических атак в храме. Он не был штатным сотрудником, он выходил только в дни, когда правительство особо беспокоилось об угрозе безопасности и хотело более наглядной силы в туристических местах. В конце концов, храм находился на оспариваемой территории.

Спустя пару минут, я начал уводить разговор в сторону Разона.

– Наверняка вы видите много интересных вещей, – сказал я. – Перед тем как прийти сюда, мы были на Могиле в саду. Там был такой бешеный азиат, орал на всех.

– Да? – спросил Мойша.

– Ага. Судя по его акценту – американец, но черты его лица были азиатские. Как бы то ни было, у него была такая огромная камера на штативе – будто он тут самый главный и снимать можно только ему. Препирался с охранником, который запрещал ему снимать со вспышкой.

Мойша рассмеялся.

– Он и здесь побывал.

Калиани рассмеялась, переводя это.

– О, а ты хорош, мистер Стив.

– Неужели? – спросил я как бы невзначай.

– Ага, – ответил Мойша. – Скорее всего, тот же самый парень. Он был тут... ммм, дня два назад. Всё ругался на каждого, кто его толкал, пытался подкупить меня, чтобы я их все прогнал. Самое странное, когда он начал фотографировать, ему было всё равно, если кто-нибудь загораживал ему вид. И он снял всё в храме, даже снаружи, даже с самых дурацких ракурсов!

– Полный псих, да?

– Ага, – смеясь, согласился охранник. – Вижу подобных типов постоянно. Огромные модные фотики за бешеные деньги, а мастерства – ноль. Тот парень, он не знал когда выключать свою вспышку, понимаете? Использовал её для всех снимков, даже на улице и даже на вон том полностью освещенном алтаре!

Я рассмеялся.

– Я говорю! – воскликнул он. – Эти американцы!

Он замялся.

– Ой, эээ... без обид.

– Да всё нормально, – ответил я, повторяя за Калиани. – Я из Индии.

Он замешкался, затем удивленно приподнял бровь.

– Ой! – воскликнула Калиани. – Простите, мистер Стив! Я не подумала.

– Ничего страшного.

Охранник засмеялся.

– Ваш иврит хорош, но не думаю, что вы сказали то, что хотели!

Я тоже рассмеялся и заметил машущую рукой женщину, идущую в его сторону. Я поблагодарил его за беседу, потом изучил храм еще немного. В конце концов, меня нашли Моника и её громилы, один из них убирал за пазуху фото Разона.

– Здесь его никто не видел, Лидс, – сказала она. – Это тупик.

– Неужели? – спросил я, двигаясь к выходу.

Тобиас догнал нас, руки сомкнуты за спиной.

– Удивительная штука, Стивен, – сообщил он мне и кивнул на вооруженную охрану у входа. – Иерусалим, город, чьё имя буквально означает «мир». Он заполнен островками безмятежности вроде этого, видевшего священные богослужения на протяжении большего времени, чем существует большинство стран. Однако опасность здесь поджидает прямо за каждым углом.