Химера

— А что стало с той бабкой? — спросила я.

— С какой бабкой? — удивился Алекс.

— Ну, как. С той, что помогла, или не помогла тебе вернуться? С той, что ты сразу увидел, когда оказался в палате.

— А… да. Знаешь, я тогда спросил об этом же у своего врача. Даже настоял, чтобы он выяснил, потому что он сразу ответить не смог. Но, несмотря на все мои старания, никому вспомнить о ней просто не удалось. Даже Марта Витольдовна, врач, которая работала в той самой палате, не могла мне ничего сказать. Складывалось впечатление, что никакой бабки там не было. Так получается, что это был мой персональный глюк.

— Знаешь, я все ждала, что потом окажется, что какая-нибудь из твоих подружек здесь, окажется этой Хельгой.

— Я тоже ждал. Напрасно, как видишь. Хотя для фэнтезийного романа было бы интересным ходом.

— Интересно… Но ты вообще-то уверен в том, что видел? А в том, что делаешь? Наша реальность не страдает от всего этого?

— Уверен, не пострадает. Да и с какой стати? Реальность существует только до той поры, покуда ты придаешь ей значение. И прошлое тоже. Его суть определяет твое отношение к нему, и не более. Такой пример. Вот ты поступаешь так, как считаешь нужным, но такой поступок видится безоговорочно правильным только тебе. Окружающие могут считать совсем по-другому. Ты полагаешь, что поступаешь справедливо, а кто-то уверен, что твое действие грязно, аморально и вообще не имеет права на существование. Так каков он на самом деле, этот твой поступок? Истина состоит в том, что единой для всех реальности просто не существует. Парадокс? Возможно. Но ведь я могу ошибаться. А если кто-то, какой-то народ ушел в прошлое и там поселился, то это уже не наше прошлое, и их мир вполне независим от нашего. У него свой путь и своя история, поэтому нам бессмысленно искать следы человека в триасовых отложениях. Кстати, говорят, что в Древнем Китае можно было запросто очутиться на эшафоте за извращение исторической истины, как ее понимали власти.

— Скоро, наверное, и у нас так будет за это искажение. Разве что без смертной казни, которую вроде как уже отменили. А как твои дела с той загадочной спецслужбой? Не боишься, что мне тут все рассказал?

— Они больше меня не беспокоили, — усмехнулся Алекс. — Наверное, прочитав мой отчет, решили, что я повредился разумом. А подписку о неразглашении я им не давал. Тогда какой с меня спрос? Да и вообще — что я тебе рассказал? Ничего. Я все придумал. Приврал, чтобы заинтриговать и интереснее выглядеть в твоих глазах.

— А кто тебе послал то письмо, со всякими дурацкими угрозами?

— После того, как я наябедничал Николайсергеичу, больше угроз не поступало. Думаю, они нашли этого умника и велели ему заткнуться. Насколько я знаю, его не забрали и не судили, значит, обошлось предупреждением. Вообще-то в той конторе умеют говорить убедительно…

Некоторое время Алекс помолчал, видимо о чем-то думал, а потом добавил:

— Но я все равно вычислил, кто это был.

— Кто?

— Не поверишь, мой непосредственный начальник, Леонид. Хотел меня тайно припугнуть, видите ли, чтобы я стал более податлив в работе и не болтал лишнего. В тайны поиграть захотел, будто ему собственных коммерческих тайн было недостаточно. А может, это он спьяну отчебучил, не знаю. Кстати, его уволили еще раньше, чем ушел я. Официально — за пьянство на рабочем месте. Но я-то догадываюсь, почему он на меня взъелся и стал делать всякие гадости. Уверен, практически. В свое время мы ладили сервер для некоего БДСМ-клуба, я был ответственным исполнителем, а Леонид курировал весь процесс. Мы даже ходили туда пару раз, в этот клуб, когда окончательную настройку проводили. Так вот Леонид столь сильно проникся тамошним духом, что стал регулярно этот клуб посещать. А я знал, естественно. Видел случайно, как какая-то девица в латексе хлестала плеткой по его голой заднице.

— Ну и что такого?

— Не знаю, может и ничего. Вероятно, его угнетало, что я в курсе его маленьких шалостей и при этом работаю вместе с ним.

— А кто пытался тебя убить? Ну, авария и прочие радости? Тоже начальник устроил?

— Нет, конечно. Это потом я случайно выяснил, уже позже. Те, кто тут, у нас, за Хантером охотились. Решили, что я много знаю наверно. Короче их потом безопасники вычислили и всех нейтрализовали как-то.

— И ты не о чем сейчас не жалеешь?

— Жалею, конечно, — мечтательно сказал Алекс. — Знаешь о чем?

— Подожди, сейчас попробую угадать. Ты не можешь себе простить, что так и не посетил ни один тамошний бордель? В том мире? Я угадала?

— Нет, — почему-то смутился Алекс. Наверное, я попала в точку. — Я потом сильно пожалел, что не остался там навсегда. Или хотя бы не изучил тот мир более основательно.

— А что с тем проектом? С этой вашей «Химерой»? — как ни в чем не бывало, решила уточнить я, поскольку мне захотелось во всем полной ясности. — Чем все закончилось?

Тут я чуть было не провалилась в открытый люк, вовремя остановилась, но зато громко выругалась на всю улицу. Из-под припаркованной прямо на тротуаре машины выскочила серая кошка и сразу же юркнула в подвальное окно ближайшего дома.

— Да ничем не закончилось, — кисло улыбнулся мой приятель. — Тут вообще вышла та еще история. Когда я выписался из больницы, то оказалось что по проекту уже не работаю. Как я потом выяснил окольными путями, сначала все совсем засекретили, потом пользователи вдруг почему-то потеряли всякую способность входить в тот мир. Инженеры из «Real Systems», да из самого проекта тоже, так ничего не поняли, не смогли решить проблему, поэтому дальнейшие разработки просто-напросто прекратили. Работы свернули, а у бета-тестеров забрали все оборудование. Деньги зажулили. Во всяком случае, это так выглядело со стороны. А вокруг всего, что связано с проектом, возвели «резиновую стену»: и синяков нет, и пройти невозможно. Я пытался во всем разобраться, но не тут-то было. Мне под любым предлогом, то по-дружески, то в грубой форме, то просто так, но всякий раз отказывали в предоставлении информации. Про второй мой шлем, правда, забыли, и он так и остался без дела в тумбочке стола. На основной работе меня сократили. Это оказалось сюрпризом. Вызвали в середине рабочего дня и сказали: так мол, и так, кризис, все дела, сокращаем количество отделов и число сотрудников. Как ни странно, я совершенно не был расстроен. Наоборот. Работа, скажем прямо, не та которой я бы хотел посвятить всю оставшуюся жизнь. А уже позже я решил отыскать причастных людей и выложил это устройство на витрину внутри своего магазина, в смутной надежде, что кто-нибудь из бывших бета-тестеров заметит и проявит себя. Но пока никто не прорезался. Сначала я хотел поместить сообщение в Интернете, но потом передумал — это было бы как-то уж чересчур.

— Вряд ли ты так кого-нибудь нейдешь. А зачем они тебе вообще сдались? — не поняла я. — Эти тестеры?

— Ну, как зачем. Поговорить. Интересно же, кто кем там был, какие у кого остались воспоминания, впечатления. Это как поиск одноклассников или сослуживцев.

— А Мила? Ты с ней все-таки встретился? Потом встретился? — продолжала любопытствовать я.

— Конечно, а я не говорил, нет? — хитро улыбнулся мой приятель. — Я встретил ее в начале этой весны, когда после долгого рабочего дня шел по московской улице. Был темный холодный мартовский вечер, снег на земле и ледяные частицы в воздухе сверкали и блестели при свете уличных фонарей. Она шагала мне навстречу, но не одна — рядом с ней шел какой-то пузатый мужик значительно старше меня. По-моему она и ее спутник были немного навеселе. Они поравнялись со мной, и словно озноб прошиб до самых костей. Мои глаза были устремлены на нее. Она мельком взглянула, кивнула и прошла мимо, но словно испуг промелькнул у нее во взгляде. Пройдя несколько шагов, она остановилась и оглянулась. Виноватая, ласковая улыбка… глаза у нее были темные и печальные, с осадком обид, горя и одиночества. Я хотел рвануться к ней, но ее спутник оглянулся, нетерпеливо взял мою бывшую подругу за руку и потянул к себе. Мила торопливо отвернулась и ушла со своим мужчиной. Тогда я подумал, что уже навсегда. Я стоял на обледеневшем тротуаре в холодном свете фонаря и кусал губы, чтобы не закричать. Потом, правда, мы все-таки опять встретились, но случилось это позже, и то была совсем уже другая история…