Самое таинственное убийство

Итак, она вышла к месту. Следовало выработать план дальнейших действий.

Даниель, которой предназначено шагнуть под купол, появится здесь только завтра. А пока аппарат работает на полную мощность, пытаясь расщепить плоское пространство на параллельные составляющие.

Предстояло продержаться несколько часов, а для этого — выбрать подходящее укрытие. Вряд ли физики ожидают увидеть ее здесь. «Ой, прошу прощения, не могу разговаривать, блюдо подгорает…» — Мысленно повторив эту фразу, она улыбнулась запекшимися губами.

Придерживаясь за обледенелые ветки, Сильвина спустилась в овраг. Вблизи защитный купол оказался значительно больше, чем казалось сверху. Беспокоили ноги — они нестерпимо ныли, на пальцах вскочили волдыри.

Сильвина, выбрала место за кустарником погуще, утрамбовала снег, натаскала сухих сучьев, валежника, собрала несколько охапок опавшей хвои. Отсюда был неплохой обзор подступов к куполу. В то же время заметить ее в убежище, замаскированном сучьями, было непросто.

Прежде чем укрыться, она сделала веник из нескольких веток и тщательно замела свои следы. Припомнился конец стихотворения, прочитанного Делионом: «…A пока что прощай. В этой жизни, что длится, не судил нам увидеться горестный фатум. Не смогу без тебя и во сне я забыться. И грустить по тебе будет каждый мой атом».

Усталость свалила ее, подобно наркотику. Сильвина припомнила действие снадобья, испробованного однажды на вилле. Последнее, что запомнила она перед тем, как сон сморил ее, был легкий, едва сеющийся снежок, который начал идти.

«Хорошо, следы припорошит», — подумалось Сильвине.

…Нет, она совсем не удивилась, когда перед нею предстала тень, принявшая облик Даниель. Легкая, полупрозрачная.

— Откуда ты узнала, что я здесь? — усмехнулась Сильвина, даже сквозь сон чувствуя, как болят кровоточащие, потрескавшиеся губы. — Ни одна душа в мире об этом не ведает. Для всех — я осталась дома, на вилле.

— Знаю, — кивнула Даниель. — Твоя выдумка с автоответчиком довольно остроумна. Сванте, который что-то заподозрил, позвонил на виллу и сказал, что ты находишься дома.

— Как ты нашла меня?

— Это было несложно. Я настроилась на твой альфа-ритм, после чего ты превратилась для меня в радиомаяк.

— А расстояние?

— Любое расстояние для меня — не преграда, если объект находится в плоском пространстве.

— Ты — Даниель?

— Я только эманация, ее сущность. Вы называете это душою.

— Душой… Выходит, Даниель умерла?

— Она жива. И смерти нет, есть только переселение душ — из одного параллельного пространства в другое.

— Не морочь голову. Я бывала на похоронах. Человека кладут в гроб, который закапывают в землю, и это конец. Либо сжигают в крематории, что не меняет существа дела.

— Верно. Но похороны и смерть касаются только тела, которое является временным пристанищем души.

— Я полагала, душа — выдумки шарлатанов.

— Нет, не выдумки, — возразила тень. — Вспомни Завару. Разве ты не видела его тело с затылком, пробитым пулей? А теперь мы хотим вернуть его к жизни.

— А где твоя владелица, где Даниель?

— Ее тело? Оно безмятежно почивает. Завтра Даниель предстоит великий опыт — дело всей ее жизни.

— Разве душа может покидать живое тело?

— Может, но только во сне. Древние египтяне верили, что существует страна вечной ночи, в которой обитают души. Теперь бы мы сказали, что это — область расщепленного пространства.

— Расскажи еще…

— Страну душ египтяне называли дуатом. А землю полагали плоской и состоящей только из Египта. Страну, думали они, окаймляет цепь могучих гор, преодолеть которые не может ни один из смертных. Цепь имеет два отверстия — на западе и на востоке. В одно из них, восточное, Солнце с рассветом проникает, восходит над миром в сказочном корабле, пересекает небосвод, а к вечеру ныряет в западное отверстие.

— Невежественные сказки.

— Это не сказки. Это верования, которым поклонялись поколения в течение тысячелетий. Задумайся о них, потому что ты тоже собираешься в расщепленное пространство.

— Ты и об этом знаешь?

— Душе дано предвидеть многое.

— Так это ты была на вилле?

— Конечно.

— А Даниель знает о моем намерении?

— Нет. Я охраняю ее покой. Скоро я должна возвращаться, так что слушай. Царство мертвых душ лежало за горной цепью.

— Это был силовой барьер?!

— Да, граница между расщепленными мирами. В свою очередь, царство мертвых было разбито еще на двенадцать параллельных частей, по количеству ночных часов. И каждый кусок был окружен защитой. Вход в него охраняли три божественных существа.

— Туда можно было проникнуть?

— Это было под силу солнечному божеству Амону — жизнедарящему Ра. Ежедневно светозарный бог преодолевал все двенадцать соседствующих пространств, а злобные чудища пытались его поглотить. Каждый день, да, каждый день он должен был сражаться за жизнь, за то, чтобы снова проплыть в своем корабле по небу, как по Нилу, даря людям свет и тепло.

— Царство мертвых… — прошептала Сильвина, и сердце ее забилось сильнее. — Параллельное пространство… Послушай, а что чувствовала душа, когда попадала туда?

— Там вечно кружатся горячие вихри. Они кочуют с места на место, то распадаясь, то сливаясь друг с другом в дьявольском танце. Там пляшут блуждающие огни. Они прожигают насквозь, причиняя невыразимые муки тому, кто дерзнет проникнуть в царство вечного мрака. Ну как, ты не раздумала шагнуть в расщепленный мир?

— Я решила.

— Подумай. Ведь я рассказала тебе о тех пространствах не все. Может, тебе лучше всего не знать. Я и Даниель переубедить не могу.

— Мне это понятно.

— А мне нет. Почему вообще существует жизнь в космосе? Это противоречит всем мировым законам, начиная от закона энтропии. Она теплится вопреки всем силам зла, словно крошечный огонек в царстве вечного льда и ночи…

Сильвина проснулась с бьющимся сердцем. Она совсем закоченела. Провела рукой по лицу; сбросив снег. Попробовала пошевелить пальцами ног. Они больше не болели, но стали бесчувственными, как деревяшки. Поднявшись, едва не упала, успев схватиться за ствол дерева. Пока оставалось время, она принялась разминать мышцы ног и как бы наново учиться ходить.

Восток нехотя начинал разгораться, словно костер из сухих поленьев. «Отдушина в горной цепи, отделяющей живых от царства мертвых, — подумала она. — Скоро оттуда появится солнечный корабль, ведомый божественным Амоном. Вот так бы и мне — перейти из одного пространства в другое…»

Красногрудый снегирь перепрыгнул с ветки на ветку, стряхнув ей на голову легкое снежное облачко. Странное существо под сосной не вызывало у птицы ни малейшей боязни, — быть может, в силу своей медлительности.

В свете нарождающегося дня купол над будатором побледнел и словно выцвел. Силовая полусфера казалась чудовищным грибом, который посреди зимы вырос на дне оврага. По его поверхности время от времени пробегали юркие огненные прожилки, пропадая и вспыхивая вновь. Они напоминали неведомые письмена.

Постепенно Сильвине удалось восстановить ходьбу. Она прохаживалась по узкой просеке, усыпанной буреломом, и старалась ступать не на снег, а на осыпавшуюся хвою, чтобы не оставлять следов.

Вдали, наверху, послышались голоса, легкий шум.

Сильвина насторожилась.

В морозном воздухе звуки разносились хорошо. Вскоре не оставалось сомнений: к оврагу приближалась группа физиков. Чувства Сильвины были так обострены, что ей показалось, она даже различает голоса.

Осторожно ступая по пружинящей хвое и опавшим веткам, она поднялась вверх и осторожно выглянула. Кортеж был еще далеко.

Впереди процессии, немного приподнявшись над заснеженной равниной, двигалась сильно вытянутая платформа. Она плыла в воздухе, и Сильвина, как ни напрягала зрение, не видела под ней ни колес, ни гусениц, ни стоек с лыжами. Сидевший в кабине Атамаль вел платформу, старательно объезжая малейшие неровности почвы. На платформе возвышалось сооружение, увенчанное тонким, как жало, стволом.