Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

и подскочил.

- Когда? - спросил я.

Чадо встревожилось.

- А что такого? - спросило оно. - Ничего такого не было... Только это мы выскочили из зала, смотрю - Хинкус сворачивает на лестницу...

Я судорожно соображал. Они выскочили из столовой не раньше девяти часов, в девять они еще танцевали, их помнит дю Барнстокр. Но в восемь сорок три у Хинкуса раздавили часы, и, значит, в девять он уже лежал связанный под столом...

- Вы уверены, что это был Хинкус?

Чадо пожало плечами.

- Мне показалось, что Хинкус... Правда, он сразу свернул налево, на лестничную площадку... но все равно - Хинкус, кому же еще быть? С Кайсой или с Мозесихой его не спутаешь... да и ни с кем другим. Маленький такой, сутулый...

- Стоп! - сказал я. - Он был в шубе?

- Да... в этой своей дурацкой шубе до пят, и на ногах что-то белое... А что такое? - Чадо перешло на шепот. - Это он убил, да? Хинкус?

- Нет-нет, - сказал я. Неужели Хинкус врал? Неужели это все-таки инсценировка? Часы раздавили, переведя стрелки назад... а Хинкус сидел под столом и хихикал, а потом ловко разыграл меня и сейчас хихикает у себя в номере... а его сообщник хихикает где-то в другом месте. Я вскочил.

- Сидите здесь, - приказал я. - Не смейте выходить из номера. Имейте в виду, я с вами еще не закончил.

Я пошел к выходу, потом вернулся и забрал со стола бутылку.

- Это я конфискую. Мне не нужны пьяные свидетели.

- А можно, я пойду к дяде? - спросило чадо дрожащим голосом.

Я поколебался, потом махнул рукой.

- Идите. Может быть, он сумеет убедить вас, что надо говорить правду.

Выскочив в коридор, я свернул к номеру Хинкуса, отпер дверь и ворвался внутрь. Везде горел свет: в прихожей, в туалетной, в спальне. Сам Хинкус, оскаленный, мокрый, сидел на корточках за кроватью. Посредине комнаты валялся сломанный стул, и Хинкус сжимал в руках одну из ножек.

- Это вы? - сказал он хрипло и выпрямился.

- Да! - сказал я. Вид его и какое-то безумное выражение налитых кровью глаз снова поколебали мое убеждение, что он врет и притворяется. Нужно быть великим артистом, чтобы так играть свою роль. Но я все-таки сказал свирепо: - Мне надоело слушать вранье, Хинкус! Вы мне соврали! Вы сказали, что вас схватили в восемь сорок. Но вас видели в коридоре после девяти! Вы будете мне говорить правду или нет?

На его лице промелькнула растерянность.

- Меня? После девяти?

- Да! Вы шли по коридору и свернули на лестничную площадку.

- Я? - Он вдруг судорожно хихикнул. - Я шел по коридору? - Он снова хихикнул, и еще раз, и еще, и вдруг весь затрясся от визгливого истерического хохота. - Я?.. Меня?.. Вот то-то и оно, инспектор! Вот то-то и оно! - проговорил он, захлебываясь. - Меня видели в коридоре... и я тоже видел меня... И я схватил меня... и я связал меня... и я замуровал меня в стену! Я - меня... Понимаете, инспектор? Я - меня!

10

Спустившись в холл, я мрачно сказал хозяину:

- Там Хинкус совсем свихнулся. Есть у вас какое-нибудь успокаивающее