На полпути с обрыва (сборник)

Тут же щелкнул замок, и дверь отворилась. За дверью стоял барбосного вида наглый лакей, который был настолько вежлив, что хотелось сразу отхлестать его по щекам, в чем вскоре призналась директриса.

— Заела собачка, — сообщил он. — Надо было приподнять дверь… вот так. Она и открылась бы. Как же вы не догадались?

Они не стали более слушать барбоса и побежали к лифтам.

Лифты проносились мимо, словно некий шалун катался в них с двадцатого до шестого подземного этажа, не желая останавливаться на четвертом. Пришлось бежать по лестнице — но для этого сначала надо было лестницу найти — она оказалась за углом коридора и вывела Ко и Аалтонен в полуподвал, который заканчивается тупиком.

Они вбежали на пролет выше, и, к счастью, оттуда вниз вел широкий парадный пандус для почетных гостей.

На этом пандусе директриса врезалась в какую-то молодежную компанию, потеряла равновесие и, споткнувшись на ступеньке, сломала каблук. Пока она стояла, держа каблук в руке и рассматривая его, словно Гамлет череп Йорика, молодежная компания — видно, туристы из какого-то весьма отсталого уголка Вселенной, начала тянуть Ко с собой, обещая необыкновенный ужин в ресторане. Когда директриса поняла, что Ко увлекает толпа бездельников, она кинулась ей на выручку, а каблук, хоть небольшой, но острый, послужил ей вместо кинжала.

Наконец они вырвались на простор вестибюля, но не сразу сообразили, где находится стойка.

— Что с вами? — поразился их виду портье. — Вам плохо? Вам нужна помощь?

— Нам нужен двухместный флаер напрокат, — заявила директриса.

— А вы проживаете в нашем отеле? — спросил портье, зачарованно глядя на то, как директриса выстукивает нервную дробь по стойке окровавленным острым каблуком.

— Я проживаю в номере шестьдесят, я только что разговаривала с вами, и вы посылали лакея, чтобы выпустить меня из номера…

— Простите, — широко и дружелюбно улыбнулся портье. — Значит, вы разговаривали с бюро поломок и неприятностей. Пожалуйста, перейдите на ту сторону вестибюля и вон там, за колонной, вы найдете это бюро. — Нам нужен двухместный флаер! — Я не могу выдать вам флаер, — вежливо ответил портье. — Ваше нервное состояние заставляет меня заподозрить, что вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения. Если вы будете так любезны, что пройдете в комнату медицинской сестры, которая мгновенно смерит вам давление и проведет тесты на нервное и наркологическое состояние…

— Бежим отсюда! — возопила Ко. — Мы найдем какой-нибудь флаер на улице. — Я бы не советовал! — закричал вслед портье. Но Ко уже бежала к выходу, а директриса хромала следом, размахивая каблуком и сумочкой. — Стойте! — преследовал их голос портье. Они уже почти достигли вертящихся дверей, и K° с ужасом подумала, что сейчас не впишется в эти проклятые двери и они закружат ее, но тут вместо дверей образовался оранжевый шар, который рос, заполняя вестибюль громом и сиянием.

Ко и директрису отбросило назад ударной волной, и они, вместе со всеми, кто был в вестибюле, покатились ворохом осенних листьев к входу в ресторан.

Когда грохот и сияние смолкли, оглушенная и избитая Ко поднялась и стала искать директрису в крошеве стонущих, кричащих, ревущих людей.

Она угадала ее по черному разорванному платью и желтым, затянутым назад волосам. — Вы живы? — спросила Ко.

— Мне надо умыться и сделать сидонта, то есть перевязка. Ты проводишь меня в номер?

— Простите, госпожа Аалтонен, — сказала Ко. — К сожалению, мне надо спешить к профессору. Он очень волнуется и ждет нас.

— Он ждал весь вечер. — Директриса с трудом выпуталась из чужих рук и ног и с помощью Ко вышла на свободное место. — Он подождет еще.

— Вы оставайтесь, найдите медицинскую сестру, — крикнула Ко. — У вас ничего не сломано?

— Откуда я могу знать? — возмутилась директриса, перекрывая все растущий шум в вестибюле. — Пока меня не обследуют…

Ко видела, что директриса отлично стоит на обеих ногах, в одной руке держит сумочку, а в другой каблук — значит, конечности целы.

— Я вам позвоню! — крикнула Ко и побежала к, выходу.

— Ты куда? — крикнула вслед ей директриса. — Я запрещаю!

А может быть, Ко почудился голос госпожи Аалтонен сквозь шум и крики.

Самое трудное было выбраться из гостиницы. Некто, подложивший бомбу в крутящиеся двери, не пожалел взрывчатки, и входов гостиницу превратился в щель, в которой торчали перепутанные, закрученные листы пластика и арматуры. Возле двери на земле лежала молодая женщина, платье разорвано, грудь в крови. Над ней склонился пожилой мужчина. Он увидел, что мимо пробегает Ко, и крикнул ей:

— Вызовите врача! Неужели вы не понимаете? — Сейчас будут врачи, — уверенно ответила Ко и начала продираться сквозь прутья и камни к выходу из гостиницы. Она изорвала остатки и без того полусгоревшего платья, и вдруг ее посетила странная мысль: профессор может не узнать ее, если она появится перед замком почти голой и без директрисы.

Издалека донеслись сирены — к гостинице уже приближались машины — пожарники, «скорая помощь»… Над крышами домов к зданию неслись красные пожарные флаеры.

Где здесь стоянка? Вон там, справа стоят флаеры и машины. Ко побежала туда.

Первый флаер был заперт, второй — тоже. Неужели так не везет?

Странное жгучее нетерпение, смешанное с ужасом, заставляло Ко, забыв о себе, пытаться открыть машину за машиной… десятая или двенадцатая дверца отъехала в сторону. Ко прыгнула в машину, которая оказалась наземной, и погнала ее, не обращая внимания на знаки ограничения скорости, к дому профессора дю Куврие. Она знала лишь общее направление, а план города на приборном щитке ничего ей не говорил. Но, к счастью, интуиция и небольшие размеры города ей помогли. Через несколько минут она уже оказалась на знакомой улице, а затем и перед знакомыми воротами.

Ко затормозила у ворот, выскочила из машины — клок подола зацепился за дверцу, синяя ткань маминого платья оказалась на редкость крепкой. Как пойманная за крылышко оса. Ко билась, стараясь освободиться. Наконец, оторвав подол, она кинулась к воротам.

— Профессор! — закричала она, глядя в глазок камеры, стерегущей ворота. — Это я, Вероника!

Металлический забор, окружавший виллу коллекционера, был освещен четырьмя парящими в воздухе прожекторами, которые то поднимались, освещая пространство до дороги, то опускались ниже и светили ярко на ворота и кусты за оградой. Суета этих схожих с воздушными шариками прожекторов придавала вилле праздничный вид. Сюда почти не проникал шум улицы, и лишь вечерняя тишина позволяла услышать на расстоянии вой сирен и звон машин, сбежавшихся к гостинице.

Она толкнула ворота — ворота медленно отворились — к счастью, профессор ждал ее, и значительное, может быть, на полчаса, опоздание его не рассердило.

— Я иду… папа, — крикнула Ко и побежала к двери….

Дверь в дом была полуоткрыта. Над ней горел фонарь, прихожая была освещена.

Ко вбежала внутрь. Ноги были как ватные — еще три минуты назад она думала, что опоздала… опоздала к чему? Чего она боялась?

— Профессор, — сказала она, — не сердитесь, что я опоздала и приехала в таком виде, — в гостинице произошел взрыв. Честное слово!

Так как профессор не отозвался и не удосужился выйти из кабинета, Ко почувствовала некоторую обиду. Она вошла в кабинет.

В кабинете горела только настольная лампа и перед ней — экран, на котором были видны открытые ворота.

— Папа, — позвала профессора Ко. Тот продолжал сидеть, склонившись над своими марками, будто заснул.

— Папа. — Ко дотронулась до его плеча. Этого легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы тело профессора потеряло равновесие и повалилось на бок… Оно тяжело упало на руку Ко, и от неожиданности девушка отпустила тело — головой вниз, профессор рухнул на пол и остался так лежать. Глаза его были полуоткрыты. Профессор был мертв.

Ко ждала этого… конечно же, ждала именно этого, иначе почему она так стремилась сюда, так боялась за старого коллекционера? — Прости, папа, — произнесла Ко. Словно, если бы она успела, коллекционер остался бы жив.