На полпути с обрыва (сборник)

— Мы постараемся, — сказала Ко и посмотрела на директрису. — Боюсь, что от меня мало пользы, — сказала та.

— Но вред от вас бывает, — безжалостно прожужжала муха.

Директриса насупилась. Она согласна была сама казнить себя. И даже позволила бы это сделать комиссару. Но не темнокожей мухе.

— Я буду находиться как можно ближе к тебе, Вероника, — сказала муха.

— Не Вероника, — поправила ее директриса. — Неужели вы до сих пор не поняли, что девочку зовут Ко?

— Я этого не поняла, — ответила муха. — Потому что не знаю, установлены ли здесь подслушивающие устройства.

И она, взлетев, растворилась в теплом синем воздухе. — Ну, вряд ли, — смущенно сказала директриса. Она понимала, что совершила ошибку, но настолько уже устала совершать ошибки, что последнюю не захотела признавать. — Что-то становится холоднее, — произнесла она, хотя вечерний воздух был подобен парному молоку. — Давайте пройдем в номер… Ко подчинилась.

Телефон зазвонил именно в тот момент, когда они очутились в комнате. Директриса громко ахнула и прошептала: — Не бери трубку! — будто от аппарата исходила страшная угроза.

Но Ко была уже у телефона. Она включила его. На экранчике появилось лицо профессора дю Куврие.

— Слава Богу! — произнесла директриса с облегчением. Видно, она страшилась увидеть на экране кого-то другого.

— Ну вот, слава Богу, — произнес профессор. — Я уж думал, что никогда тебя не отыщу, что они спрятали тебя, увезли с планеты и, может, даже убили.

Ко странно было видеть такое взволнованное лицо профессора и слышать столь нервные слова. — Ты в порядке, ты жива? — спросил он. — Да, спасибо, папа, — ответила Ко, вновь входя в роль Вероники. — А как дела у тебя?

— У меня? Дела? Мне страшно, мне одиноко, меня гнетут ужасные предчувствия, Вероника. Ты уверена, что тебе ничего не грозит? — Не бойся за меня.

— Я был не прав, когда выгнал тебя. Я думаю, что тебя обманом выдали за этого… Артура. Скажи, что это так. Завтра же адвокаты Марса разведут тебя с этим подонком, по законам Марса ты несовершеннолетняя. Ты сейчас в гостинице?

— Да, я в номере директрисы моего приюта, госпожи Аалтонен.

— Беги от нее! Она в сговоре с князем и его молодцами.

— Не беспокойтесь, профессор… то есть, папа, она совсем не такая плохая. Она лишь хотела подтвердить правду, что у вас есть дочь. — Я точно знаю, что она служит князю. Директриса вошла в поле зрения аппарата. — Вы имеете право так говорить, профессор, — сказала она. — Но клянусь вам, я сделаю все, чтобы… Вероника была в безопасности.

— Вероника! Я никому не верю, — перебил ее профессор. — Я не верю и тебе. Но хочу тебя спасти. Единственное место на Марсе, где ты будешь в безопасности, — это мой дом. Они не смогут взорвать его даже атомной бомбой. Я прошу тебя, я умоляю тебя — сейчас же беги ко мне. Пока они не спохватились. Мы с тобой не знаем всей глубины их дьявольских замыслов. Если они доберутся до тебя и директрисы, я ничем не смогу тебе помочь…

Профессор откашлялся. Он ждал ответа, и K° никак не могла решиться, что ей следует делать. Тогда профессор продолжал:

— Мне плохо одному, я только сегодня понял всю глубину и пустоту моего одиночества. Вероника, приди ко мне, раздели со мной этот дом… завтра мы все сделаем, что надо. Но сегодня мы должны быть рядом, мы должны поддерживать друг друга.

— Поезжай к нему, — сказала директриса. — Мне тоже будет спокойнее.

И темнокожая муха, которая сидела на перилах лоджии, подтвердила:

— Иди к нему. Там надежнее спрятаться до завтра, когда приедет Милодар. Только никому не доверяйте, никому не открывайте. Я прилечу на рассвете. — Я приеду за тобой, — сказал профессор. — Ни в коем случае! — возразила Ко. — Я доберусь сама. Еще не так поздно. Мне идти минут десять.

— Тогда возьми напрокат флаер. Они есть на стоянке гостиницы.

— Я довезу тебя, — сказала директриса. — Спасибо, — сказал профессор. — Теперь слушайте меня внимательно. Для того чтобы одеться и получить флаер, вам понадобится десять минут, — продолжал он. — Еще пять, чтобы добраться до машины. Пять минут я даю вам на полет до моего дома. Значит, ровно через двадцать минут гостиничный флаер должен быть у моих ворот. Я открою дверь, если вас узнаю. Для этого я должен знать, как вы будете одеты. Я хочу узнать вас сразу, как только вы выйдете из флаера.

— Я в том же платье вашей жены, папа, — сказала Ко. — То есть моей мамы.

Директриса укоризненно покачала головой — ее педагогической натуре была отвратительна любая ложь. Кроме той, которую по необходимости произносили собственные уста.

— Какого цвета? — спросил профессор. — У меня не такой большой экран, чтобы быть уверенным в чертах лица. Но платье я должен узнать.

— Посмотрите, платье темно-синее. — Ко протянула к экрану видеофона руку, чтобы профессор получше разглядел рукав платья.

— Синий атлас, — сказал профессор. — Серебряное шитье по воротнику. Теперь вижу. Записал и запомнил. Такое сочетание цветов на марке Суринама в шесть центов, посвященной третьей американской регате. Да?

— Может быть, — согласилась Ко. — А в чем будет одета твоя директриса? — Я в черном, — коротко ответила госпожа Аалтонен, и голос ее звучал несколько обиженно, словно профессор поставил под сомнение моральные основы ее манеры одеваться. — Скромный белый воротничок. Небольшая черная шляпа, низко надвинутая на лоб.

Ко подумала, что директриса слишком подробно описывает себя, — даже смешно, как пожилые люди иногда серьезно относятся к таким пустякам.

— Черный пенни, — коротко ответил профессор, и почему-то, словно и на самом деле Ко была наследницей дю Куврие, она вспомнила, что так называемая первая в мире почтовая марка — «черный пенни», наверное, ее придумали англичане.

— Черный пенни, — повторила директриса, не поняв, что имеет в виду профессор.

— И чтобы не менять одежду! — приказал профессор. — Темно, освещение оставляет желать лучшего, мы не можем ошибаться. Враги не дремлют. Ко улыбнулась.

— Я совершенно серьезен, — ответил на улыбку профессор, но не удержался и улыбнулся сам. — Теперь я включаю часы, — добавил он. — И через двадцать минут жду вас у ворот моего замка.

Профессор отключился, и дамы принялись приводить себя в порядок. К тому же черная шляпка директрисы куда-то задевалась, и прошло минут пять, прежде чем она обнаружилась в ванной, где, видно, и оставила ее сама хозяйка номера, возвратившись в расстроенных чувствах после разговора с Ко.

Ванесса пожелала удачи и сказала, что пролетит над замком через четверть часа, чтобы проверить, удачно ли произошла встреча с профессором.

Она бесшумно взмыла в воздух и, сверкнув под фонарями витражными крыльями, исчезла среди звезд.

— Ну, вы готовы? — нетерпеливо спросила Ко, видя, как мечется по комнате госпожа Аалтонен в поисках сумочки. Сумочка нашлась, и пришлось снова спешить к зеркалу, чтобы поправить шляпку. Конечно, Ко могла бы пошутить, что директриса рассчитывает заполучить жениха, — не все же воспитанницам выходить замуж, но не посмела и правильно сделала, потому что госпожа директриса была близка к истерике.

Даже странно было, что визит к профессору, правда, драматически обставленный, настолько выведет ее из себя.

— Пошли, — поторопила ее Ко. — Время на исходе. Нам еще надо взять флаер.

Но судьба и дальше продолжала ставить им палки в колеса.

Когда Ко толкнула дверь из номера, оказалось, что она закрыта. Ко начала толкать дверь, затем стучать в нее — создавалось впечатление, что их заперли.

Госпожа Аалтонен первой догадалась позвонить вниз, к администратору. Тот сказал, что тут же посылает наверх дежурного, и попросил дам не беспокоиться. Прошло еще минуты три, прежде чем появился дежурный. Он окликнул их из-за двери, у них ли захлопнулась дверь. Ко ответила, что у них. Тогда он вежливо спросил, желают ли господа, чтобы дверь была открыта.

— Желаю, и немедленно! — закричала госпожа Аалтонен.