Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста»

овторил я. Я ощутил приближение новой мысли. - Позвольте, господин дю Барнстокр, а почему вы, собственно, решили, что это угрожающее послание адресовано именно вам?

- Совершенно с вами согласен, - сказал дю Барнстокр. - Уже потом я понял, уже прочитав, что, будь записка адресована мне, ее, наверное, подсунули бы под мою дверь. Но в тот момент я действовал как-то подсознательно, что ли... Ведь тот, кто постучал, слышал мой голос, то есть знал, что я здесь... Вы меня понимаете? Во всяком случае, когда наш бедный Олаф вернулся, я немедленно показал ему эту записку, чтобы вместе посмеяться над нею...

- Так, - сказал я. - И что же Олаф? Смеялся?

- Н-нет, он не смеялся... У него, знаете ли, чувство юмора... В общем, он прочел, пожал плечами, и мы тут же продолжили игру. Он оставался совершенно спокоен, флегматичен и больше ни разу не вспомнил об этой записке... А я, как вы знаете, решил, что это чья-то мистификация, и, откровенно говоря, продолжаю думать так же и сейчас... Вы знаете, в узком кругу отдыхающих, скучающих людей всегда найдется человек...

- Знаю, - сказал я.

- Вы полагаете, эта записка действительно?..

- Все может быть, - сказал я. Мы помолчали. - А теперь расскажите, что вы делали с того момента, как Мозесы ушли спать.

- Извольте, - сказал дю Барнстокр. - Я ожидал этого вопроса и специально восстановил в памяти всю последовательность своих действий. Дело было так. Когда все разошлись, а было это примерно в половине десятого, я некоторое время...

- Одну минуту, - прервал я его. - Это было в половине десятого, говорите вы?

- Да, примерно.

- Хорошо. Тогда расскажите сначала мне вот что. Не можете ли вы припомнить, кто находился в столовой между половиной девятого и половиной десятого?

Дю Барнстокр взялся за лоб длинными белыми пальцами.

- М-м-м... - произнес он. - Это будет посложнее. Я ведь был занят игрой... Ну, естественно, Мозес, хозяин... Время от времени карту брала госпожа Мозес... Это у нас за столиком. Брюн и Олаф танцевали, а потом... нет, пардон, еще до этого... танцевали госпожа Мозес и Брюн... Но вы понимаете, мой дорогой инспектор, я совершенно не в состоянии установить, когда это было - в половине девятого, в девять... О! Часы пробили девять, и я, помнится, оглядел зал и подумал, как мало народу осталось. Играла музыка, и зал был пуст, танцевали только Брюн с Олафом... Вы знаете, это, пожалуй, единственное ясное впечатление, которое осталось у меня в памяти, - закончил он с сожалением.

- Так, - сказал я. - А хозяин и господин Мозес хоть раз выходили из-за стола?

- Нет, - сказал он уверенно. - Оба они оказались чрезвычайно азартными партнерами.

- То есть в девять часов в зале было только трое игроков, Брюн и Олаф?

- Именно так. Это я помню совершенно отчетливо.

- Хорошо, - сказал я. - Теперь вернемся к вам. Итак, после того как все разошлись, вы посидели еще некоторое время за карточным столиком, упражняясь в карточных фокусах...

- Упражняясь в фокусах?.. А,