Радио Хоспис

– Не совсем у меня, – ответил Стас. – А слухи быстро распространяются.

Керим пожал плечами и толкнул по столу коробку с сигарами. Очень дорогими сигарами.

– Слухи тут ни при чем. Утром из Особняка обзванивали все автопрокаты, где ты светился, в том числе и наш. Сказали, если ты или кто-то из твоих друзей будет брать машину, сообщить. Друзей детально описали. И еще какую-то дамочку… не помню имени.

– Но… проигнорировать это указание можно?

– Брат, – Керим развел руки и пожал плечами, – я не так крут, чтобы тягаться с ребятами из Особняка. Знаешь, почему Особняк называют Особняком? Потому что там располагается особый отдел, который занимается особыми делами. И работают там особые люди. Я бы не хотел перебегать им дорогу. Но… ты же знаешь, какой у нас тут бардак бывает по субботам. Слишком много клиентов. И если окажется, что одна из машин уехала без записи… То я, несомненно, потороплюсь предупредить особых людей. Об угоне.

Стас улыбнулся и сунул в карман одну из сигар. Пригодится.

– Ты не против, если эта машина будет не сильно броской?

– О, в такой день броских машин уже не осталось. Их, если честно, разобрали еще вчера. Нет, осталась одна, довольно потрепанная с виду. Но знаешь, у нее резвое сердце. И когда нужно прокатиться без шума по улицам этого прекрасного города, Керим выбирает ее.

– Спасибо, Керим.

– Разве я что-то для тебя сделал? Разве станет честный и законопослушный гражданин Керим Абалай делать что-то для человека, на которого положили взгляд люди из Особняка? Я так не думаю.

Это был старенький «Плимут» невнятного серо-голубого цвета со следами ржавчины на крыльях. Но, сказав, что у него резвое сердце, Керим не сказал и половины правды. На дороге автомобиль был как дьявол, спрятанный в старые доспехи, как ветеран римского легиона, весь в шрамах и с изрубленным мечом, но стоящий десяти молодых воинов.

– Будь с этим старичком аккуратнее, – сказал Керим, собственноручно выдавая ключи, – он сноровистый. Настоящий призрак дорог.

– Постараюсь с ним справиться.

– И вот еще что. – Белозубая улыбка исчезла с лица Керима. – Помнишь тот случай, когда я сумел уйти от погони, которую ты за мной вел?

– Да, иначе не пришел бы к тебе.

– Так вот, Стас, мы квиты. Больше я ничего тебе не должен, так что больше не приходи ко мне с просьбами.

Они пересеклись взглядами. Стасу было что возразить, но он не мог, не сейчас…

– Ладно. Скажи только, где я могу найти сегодня Фарика, – кивнул Стас, – и больше я никогда и ни о чем тебя не попрошу.

Улыбка снова вылезла на смуглое лицо Керима.

– Так стараются только ради женщины, а, Станислав?

– Ради женщины и лучшего друга.

– Посмотри в клубе «Периньяк», – ответил Керим и, не прощаясь, ушел к себе в кабинет.

Темнело быстро. Не так стремительно, как зимой, когда темнота рушится, как самоубийца с крыши небоскреба. Но все-таки быстро. И каждый пролетающий мимо старого серо-голубого «Плимута» ночной фонарь отсчитывал секунды потерянного времени. Клуб «Периньяк» находился на Шубертштрассе, не так уж далеко, но Стасу казалось, что этим вечером весь город выполз из своих щелей, сел в свои машины и вылез на дороги. Но были еще дворы, и никто не знал их так, как человек, несколько лет подряд гонявшийся за самыми отъявленными преступниками города за рулем полицейской машины. Однако даже в те наполненные скоростью времена Стас не ездил так быстро и так безрассудно.

Фойе клуба «Периньяк» горело тысячью ламп накаливания, свет которых отражался в тысяче бриллиантов на шеях дам, в атласных отворотах смокингов, в десятках тысяч граней высоких бокалов для шампанского. Человек того круга, к которому принадлежал Стас, имел лишь одну возможность войти в эти двери – яростно хлопнув бумажником со значком детектива Управления юстиции по надменному лбу метрдотеля. Способ не самый красивый, но действенный. Он добавляет прыти, а без помощи пугала в ливреях Стасу никогда бы не удалось отыскать в этой блистательной толпе Фарика. Метрдотель же нашел его в считаные минуты и передал, несколько бледнея, что какой-то человек из отдела убийств Управления ждет того на кухне.

Фарик вбежал так торопливо, как будто в погоню за ним устремились все злобные джинны его родины, каждый из которых отсидел в бутылке не меньше трех тысяч лет. Он был чертовски элегантен, и испуганное выражение лица отчаянно контрастировало с невероятно дорогим смокингом и ослепительно-белыми перчатками.

– Что случилось, Стас? Обыск? Сейчас?

– Спокойно, Фарик, я пока еще в состоянии прикрывать твою лавочку. Официально, для всего Управления, ты был и остаешься моим осведомителем.

– Что тогда случилось?

– Мне нужен твой выход на контрабандистов. На крупных контрабандистов. И срочно. Сейчас.

– Но, Стас, дорогой, ты же мне горло режешь. Если я сдам их, то где мне брать товар? Я же банкрот тогда, я нищий… А потом, слушай, слушай, Стас. Это серьезные люди, они такого не прощают. Меня повесят, как собаку.

– Прекрати гнать истерику! – Стас схватил Фарика за лацканы и, притянув к себе, проговорил на ухо: – Это не для Управления. Это для меня. Нужно сделать так, чтобы мотоцикл с тремя людьми вышел за черту города, минуя блокпосты. Сделаешь – и рассчитаешься за мою работу на год вперед.

Фарик был трусоватым парнем, но отличным бизнесменом. Из тех, что никогда не рвутся прыгнуть выше головы до тех пор, пока не осознают, что способны это сделать. Испуганное выражение исчезло, уступив место сосредоточенности.

– Какая марка мотоцикла?

– Пока не знаю. Но думаю, будет что-то достаточно скоростное. И с коляской.

– То есть полтора метра ширина, да?

– Наверное. Не знаю.

– Возьмем тогда два про запас. Два метра – это либо Семен, либо Фицпатрик. Но Фицпатрик сейчас в Третьем Периметре. Собирает товар. Так что Семен. Он мой должник. Очень кстати.

– Сколько потребуется времени на улаживание?

– Ну, – Фарик осмотрелся, – если на кухне есть телефон, то меньше пяти минут. Но, Стас, если узнают в Управлении…

– Не узнают. А если узнают, меня первого в расход пустят.

На первом канале у новостей была несколько лет назад такая заставка. На фоне звездного неба медленно восходила Земля, постепенно окрашиваясь солнечным светом. Программа была утренняя. Своего телевизора у Стаса тогда не было, так что он ее редко видел. В это время он либо ехал на работу, либо с работы – в зависимости от того, в какую смену нужно было крутить баранку. Так вот, говорили, что если присмотреться, то видна леска, за которую привязан поднимающийся глобус Земли, а в один из моментов мелькает рука, которая эту леску тянет. Каждый раз, когда кто-то говорил об этом, Стас клялся и божился себе, что непременно при случае этот момент разглядит. Но случай никак не представлялся. А когда полтора года назад в его квартире появился собственный телевизор, заставку уже сменили: римская колесница, запряженная тройкой огнедышащих лошадей, неслась по залитому синим светом полю. Вообще-то было не совсем понятно, что эта заставка символизировала. Наверное, тот факт, что от хреновых новостей никуда не спрячешься. И рано или поздно они настигнут тебя, как эта римская колесница. Накрутят на обод колеса или спалят огнем из лошадиных ноздрей. Потом обведут сначала белым мелом, потом черной рамочкой, и ты станешь мало кого интересующей новостью. Ненадолго. Так это понимал для себя Стас.

Но в этот вечер он снова вспомнил старую заставку. Только так, как будто бы ее прокручивали задом наперед и Земля опускалась, постепенно погружаясь в ночь. Он подумал, что если бы не началась война, то ученые, про которых он однажды читал в журнале, закончили бы свою работу по изобретению двигателя, с помощью которого человек мог бы летать к звездам. И оттуда тоже можно было бы увидеть руку, которая держит леску.

Между тем город кипел жизнью. Его асфальтовые вены пульсировали фарами и поворотниками, стоп-сигналами и освещенными салонами. Над ним парили квадратными нимбами яркие окна домов, устремленных ввысь, туда, куда так и не смог забраться человек. Как знать, может, когда-нибудь люди научатся строить дома, крыши которых будут выходить в космос. Было бы интересно побывать на такой крыше и посмотреть вниз. Хотя вроде бы в космосе нельзя дышать. Ну, можно было бы раздобыть по такому случаю водолазный костюм, в мореходке были такие штуки. У них огромные круглые шлемы, которые надевались на голову, а из затылка тянулся мощный шланг для закачки воздуха. Стасу, правда, так и не удалось побывать в таком шлеме под водой. На самом деле ему многого так и не удалось сделать.