Маскарад

Но, по правде говоря, никто ее не отговаривал. Одна? Отлично! Хоть отдохнем немного… Только Гарик Полоцкий печально вздохнул и сказал:

— Вот чую я, добром это не кончится.

— Ага, — весело согласилась Томка. — Всенепременно!

И тут же забыла о предупреждении. Первом в череде таинственных и зловещих предзнаменований, обрушившихся на нее за неделю до вылета.

Томка никогда не была суеверной. К черным кошкам относилась с большой симпатией и ничтоже сумняшеся проходила под стремянками. И ничего ей с того не было, если не считать мелких неприятностей, которые случаются, когда падают лестницы. Кое-кто из ее знакомых искренне верил, что дурные приметы на Томку не действуют просто потому, что она сама являлась дурной приметой. Если на горизонте появилась Томка Кошкина, обязательно что-нибудь упадет, сломается или разобьется. А одноименные полюса магнитов, как известно, отталкиваются.

Но тут предупреждения посыпались, как из рога изобилия. За три дня Томка умудрилась разбить четыре зеркала. В универсаме опрокинула стойку с солью. Черные кошки со всей Петроградки выстраивались в очередь, чтобы перейти ей дорогу. И каждый раз, выходя из дому, она встречала группу детсадовцев, состоящую из девочек с пустыми ведерками.

Последней каплей стал гороскоп, прочитанный в бесплатной газете. Томка в жизни не читала ни гороскопов, ни бесплатных газет, но тот экземпляр не могла не взять.

Газеты раздавала дикого вида старуха с длинным крючковатым носом. С первого взгляда было ясно, что эта особа прописана в ближайшем лесу, в избе на куриных ногах. Ярко-голубая жилетка с логотипом не обманула бы и младенца.

— Бесплатная газета! — проорала старуха, стоило Томке выйти из метро. — Кроссворд! Телепрограмма! Гороскоп! Берите, девушка!

— Спасибо, не…

— Кроссворд! — выкрикнула старуха, вращая глазами. — Гороскоп!

Судя по настойчивости, вручить Томке газету было делом ее жизни. Не исключено, что ради своей цели старуха собиралась преследовать девушку через весь город, а потом бы караулила под дверью.

Томка честно пыталась ее обойти, проскользнуть мимо, как ловкая рыба проходит сквозь сети. Вот только рыбам никогда не мешал гололед. Томка успела лишь замахать руками, а в следующую секунду обнаружила, что лежит на спине, в жидком месиве из талого снега и созерцает далекие сосульки на водосточных трубах. Холодно, мокро и противно.

Спустя еще секунду Томка поняла, что упала не одна. Да и не могла она упасть, никого не зацепив. На сей раз досталось раздатчице газет. Подсечка была выполнена по всем правилам: старуха рухнула как подкошенная, высоко подняв руку с зажатой в кулаке газетой.

Рассыпаясь в извинениях, Томка кинулась ей на помощь. Может, старуха и была ведьмой, но это не повод бросать ее в беде. Раздатчица как раз начала подниматься, когда Томка налетела на нее и повалила обратно в лужу. Не со зла, просто питерский гололед — штука, обладающая бесконечным коварством.

Вскоре к их компании присоединился юноша с огромным букетом хризантем. Очевидно, он торопился на свидание и, ослепленный высокими чувствами, забыл, что зимой в Петербурге нельзя спешить. Мало ли кто может оказаться под ногами.

Томка ничего не имела против мужчин с букетами, бросающихся ей в ноги. Но редкой девушке понравится, когда ее хлещут цветами по лицу. Хорошо еще, юноша не тащил своей избраннице розы или того хуже — кактус. Хотя вкус у этих хризантем был отвратительный.

Появление юноши внесло некоторую сумятицу. С минуту они поочередно пытались подняться, ругаясь и извиняясь одновременно. Все происходило под надзором упитанного стража правопорядка, следившего, чтобы никто не перешел границы дозволенного.

Наконец, законы тяготения были побеждены. Старуха тут же пустилась в рассуждения о личной жизни губернатора и нравах современной молодежи. Юноша гордо удалился, швырнув остатки букета в ближайшую урну.

Для Томки итогом этой серии падений, достойной Чарли Чаплина, стали: ушибленный локоть (одна штука), насквозь мокрые джинсы (одна пара), оторванная пуговица пальто (две штуки) и газета, которую старуха все-таки впихнула ей в руку.

Наверное, надо было выкинуть газету в урну вслед за хризантемами. Но Томка смалодушничала и притащила ее домой. А там страница с гороскопом сама попалась на глаза. Томка скользнула взглядом по нескольким строчкам предсказания. Задумалась. Прочитала еще раз, а затем и третий, вооружившись чашкой кофе:

Очень воодушевляющий прогноз. Для полного комплекта не хватало только надписи кровью, таинственным образом появившейся на обоях: «СИДИ ДОМА!». Видимо, наверху, в отделе, отвечающем за мрачные предсказания, сжалились. Не над Томкой — той было, что в лоб, что по лбу, а над хозяйкой квартиры. Старушку бы расстроили кровавые надписи на стенах. Говорят, кровь плохо отмывается.

Но у отдела мрачных предсказаний были и другие методы. Не успела газета отправиться в мусорную корзину, как зазвонил телефон. Томка глянула на экран… Только этого сейчас не хватало!

— Привет, мам.

— Ты собралась в Венецию! — с места в карьер начала мать.

Томка мысленно сосчитала до пяти и жизнерадостным голосом ответила:

— Ну да. Я же тебе говорила. Раз двадцать, если не изменяет память.

— Да! Но ты не говорила, что едешь одна! Я была уверена, что ты со своими друзьями-комиками.

— Комедиантами, — автоматически поправила Томка. Интересно, кто проболтался? Кто бы это ни был, Томка не завидовала судьбе доброхота. — Мам, ну что со мной может случиться?

— С тобой? — мать издала смешок, в который вложила весь двадцатилетний опыт общения с дочерью. — Да что угодно.

И случится — сердцем чую. А сердце матери никогда не обманывает.

— Да какая муха тебя укусила? Все же было тип-топ, а тут раз — и что-то случится?

Мать помедлила с ответом.

— Я прочитала твой гороскоп, — наконец призналась она. — Знаешь, что пишут?

— В общих чертах. Но…

— Пишут, ты должна сломать себе ногу и сидеть дома. Если сама боишься, приезжай, я тебе помогу.

— Мам!

— Да не волнуйся. Я двадцать лет проработала в травматологическом отделении и о переломах знаю все. Сломаю ногу, ты и не заметишь.

Сомнительное утверждение, но Томка решила не спорить.

— Все будет хорошо, мам, не переживай. Ты же разумный человек, врач, как ты можешь верить всяким гороскопам?

— А я и не верю. Это называется разумная предосторожность. Говорят тебе, не лезь пальцами в розетку, так надо прислушиваться к умным словам.

Щеки Томки вспыхнули.

— Это было десять лет назад! И все починили…

— Я образно выражаюсь, — пояснила мать. — И ты меня поняла. Нечего тебе делать в этой Венеции.

Томка поджала губы.

— Все уже решено-оплачено, — сказала она. — И ничего отменять я не буду.

Некоторое время мать сопела в трубку. Исчерпав имеющиеся аргументы против поездки, она торопливо пыталась выдумать новые. Небось морщит лоб и хмурит брови… Закатив глаза, Томка показала язык.

— До чего ж ты упрямая! И нечего мне строить физиономии!

— Я?! — Томка огляделась в поисках камер скрытого наблюдения.

— Будто я тебя не знаю.

— Мам, прости… Уже поздно, завтра с утра самолет, а у меня чемодан не собран…

— Погоди, — сдаваться мать не собиралась. — А ты знаешь, что случилось в Венеции с твоей прабабкой?

— У меня была такая прабабка? — удивилась Томка.

— Разумеется. У всех есть прабабки, я тебе как врач говорю.

— В смысле, одна из них была в Венеции?

— Да. И она тоже была актрисой — выступала в цирке. Помнишь, я показывала тебе фотографию?

— А! Ты про эту… — Томка вспомнила блеклый снимок из семейного архива. — И что же с ней случилось в Венеции?