Маскарад

— Утопить, синьор? — растерялся Бруно и тут же понял, в чем дело. — О!

Не зря звонил колокол на кампанелле: море пришло на улицы Мурано. Вода быстро прибывала; скоро передвигаться по городу можно будет только на лодке или на ходулях. Ни того, ни другого у карлика не было. Он рехнулся, выходить во время наводнения на улицу? Да первая же волна скроет его с головой!

— Простите, синьор! — затараторил Бруно. — Я сейчас…

Мальчишка загремел засовами. Едва дверь приоткрылась, карлик протиснулся в дом, отодвинув Бруно тростью. Следом за ним хлынул поток холодной соленой воды. Бруно глазом не успел моргнуть, как оказался с насквозь мокрыми ногами.

— Уф… — выдохнул Бруно. — Ну и погодка сегодня… Того и гляди, снег пойдет.

— Да.

Карлик остановился на ступенях лестницы, ведущей в мастерскую, кривой клюв покачивался напротив лица Бруно. В черных стеклах глазниц отразилась бледная физиономия мальчишки.

— Это дом Пьетро Аретти? — проскрипел карлик. — Мастера зеркал?

— Да, — закивал Бруно. — А вы, синьор… ик… случаем, не лекарь?

Карлик помедлил с ответом. Клюв маски склонился к земле.

— Можно сказать и так.

Бруно передернуло. Что за голос! Как гвоздем по стеклу… Отблески желтого света из мастерской вспыхнули в черных очках — точно в глубине глаз полыхнуло настоящее пламя. Бруно едва удержался, чтобы не перекреститься.

Мальчишка поджал губы. Все в порядке, это лекарь. Он пришел, чтобы помочь…

На Мурано, правда, отродясь не было лекарей-карликов, но Бруно быстро решил эту задачку. Лекарь-карлик наверняка есть у дожа. Вот тот и послал его к Аретти — дож ценил и уважал мастера. Как бы нелепо не звучало подобное предположение, Бруно заставил себя в него поверить. Нутром почувствовал — так будет безопаснее.

— Ик… Он очень плох, синьор. У него жар… Боюсь, если ему не помочь, он может и умереть…

— Как жалко, — сказал карлик.

Под тяжелой меховой накидкой мастер Аретти сжал ребристую рукоять стилета. Оружие истинного венецианца: трехгранный клинок, острый как змеиное жало. Но тяжесть кинжала не успокаивала. Какой толк от оружия, когда враги — лишь тени в зеркалах?

В глубине амальгамы Аретти различал расплывчатые человеческие фигуры. Говорят, зеркала ничего не забывают: все, что когда-либо в них отразилось, остается в них навечно. А еще говорят, они похищают души. И если долго смотреться в зеркало, можно лишиться рассудка.

Аретти не верил этим россказням. Что такое зеркало? Тонкая пленка ртутного серебра на стекле и за ней ничего нет. Нет никаких теней и туманных фигур, они ему только мерещатся. Видать, от холода его разум совсем помутился. Нужно больше света, больше свечей!

Тени стали ближе. Еще немного и…

— Синьор! — послышался писклявый голосок подмастерья.

Аретти без сил откинулся на деревянную спинку кресла.

— Где ты шлялся, diavoleto? Я же сказал принести свечей!

Мальчик топтался у двери. Аретти едва разглядел его лицо. Рядом с Бруно маячило невысокое существо — черное, с белой головой и длинным клювом.

— Синьор, — Бруно склонил голову. — К вам посетители, синьор…

— Кого ты притащил, гадкий мальчишка? — Аретти прищурился. — Это гагара? Вышвырни ее на улицу. Здесь не зверинец.

«Гагара» издала странный скрипучий звук.

— Это лекарь, — поспешил сказать Бруно.

— Неужели? Не мелковат ли он для лекаря?

Аретти наклонился вперед, разглядывая посетителя. Белые пятна сложились в маску «доктора чумы».

— Меня зовут Коппелиус, — представился гость.

— А… — протянул Аретти. — Я слышал о тебе… Бруно!

— Да, синьор?

— Бруно… Тебе надо навестить батюшку.

— Синьор? — мальчишка растерялся. — Прямо сейчас?

— Немедленно. Беги домой. Твоя семья обрадуется, что ты их не забываешь.

— Синьор! Я не могу вас оставить! Батюшка очень рассердится, когда…

— Я твой мастер, — перебил его Аретти, — и ты обязан меня слушаться! Отправляйся домой.

— Синьор, — предпринял последнюю попытку Бруно. — На улице ночь, и наводнение началось…

— Значит, тебе надо поторопиться, — резко сказал Аретти. — За меня не беспокойся: доктор за мной присмотрит.

Бруно посмотрел на карлика. Тот переминался с ноги на ногу, птичий клюв маски резко поворачивался то в одну, то в другую сторону.

«Это лекарь, — повторил себе мальчишка, — он пришел, чтобы помочь»…

Не сказав ни слова, Бруно развернулся и сбежал по лестнице к двери.

— Он хороший мальчик, — сказал Аретти, когда шаги Бруно стихли внизу. — И он ничего не знает.

— Тем лучше для него, — скрипнул Коппелиус. — Многие знания — многие печали.

Карлик прошелся по комнате, заглядывая в каждое зеркало. Аретти следил за его перемещениями, крепко сжимая рукоять стилета.

— Чудненько, чудненько, — проговорил Коппелиус. — Замечательная работа! Вы мастер своего дела.

Он постучал набалдашником трости по резной раме. Аретти показалось, что по амальгаме пробежала рябь. Как от камня, брошенного в воду. Мастер замотал головой, прогоняя наваждение. Это просто задрожало пламя свечей…

Он присмотрелся к трости карлика: из гладкого черного дерева, блестящая, а внутри наверняка скрыт острый клинок. Но куда больше Аретти заинтересовал серебристый набалдашник. Он ожидал чего-то мрачного и зловещего, вроде ухмыляющегося черепа. Однако трость карлика украшала фигурка птицы, похожей на голубя.

— Да, — Коппелиус снова провел тростью по зеркалу. — Замечательная работа. Французам никогда не достичь такого совершенства!

На Мурано считалось неприличным даже упоминать французские зеркала — с тех самых пор, как пожиратели улиток выкрали секрет производства амальгамы.

— Французам?! — Аретти дернулся как от пощечины. — Их зеркала — фальшивка. Они думают, смогли украсть один секрет и теперь знают все! Ничего они не знают о настоящих зеркалах.

— Конечно, — кивнул Коппелиус. — Секреты. Куда же без них? Тайна, передающаяся от отца к сыну, от мастера к ученику… Что тут у нас?

Рукой в перчатке он дотронулся до зеркального стекла.

— Золото? Немного презренного металла в амальгаме, и отражение уже светится особым светом. А выглядит лучше, чем оригинал. Я угадал?

Мастер Аретти смотрел на многочисленные отражения карлика. Коппелиус ни мгновения не стоял на месте. Сновал по комнате, дергая головой, подобно птице, что украшала его трость. А следом за ним призрачным шлейфом скользили зазеркальные тени. Тени, слишком похожие на людей.

— Разумеется, угадал, — сказал карлик. — Золотая амальгама давно не тайна. Помнится, Челлини сделал такое зеркало для госпожи де Пуатье. А бедняжка поверила в то, что это и есть Зеркало Вечной Молодости. Смотрелась в него до самой смерти. Ха-ха-ха!

Коппелиус не рассмеялся, лишь отметил сам факт шутки. Оно и к лучшему — меньше всего Аретти хотелось бы слышать его скрипучий смех.

— Так вот чего ты ищешь, — сипло сказал мастер. — Тайну Зеркала Вечной Молодости? Ты ошибся дверью.

Коппелиус склонил голову.

— О! Не волнуйтесь, синьор, эту тайну я знаю. Чудесный трюк: спрятать настоящий секрет за фальшивым. Очень по-венециански.

— Нет никакого Зеркала Вечной Молодости, — сказал Аретти. — Это сказки.

— Сказки бывают разные. Некоторые из них глупые, другие забавные. Люди, падки на чудеса и магию. Я же больше склонен доверять фактам. Есть египетская амальгама и девственные зеркала. Зеркала, которые помнят первое отражение.

Аретти вздрогнул.

— Это тоже сказки… — начал мастер, но Коппелиус остановил его взмахом трости.

— Бросьте, синьор, — сказал карлик. — К чему упираться? Я же знаю, что вам известен секрет египетской амальгамы, и знаю, на что она способна.

— Кто? Поготти или Скоцци?

Никто больше не знал про египетскую амальгаму.

— Ах! — карлик всплеснул руками. — Это уже не важно.

Аретти вжался в кресло.

— Ты… Ты убил их!

Судя по тону ответа, карлик был до глубины души оскорблен подобными обвинениями: