Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

От Петровки до Бронной минут десять ходу, но Белке казалось, что она пересекла всю Москву. Ноги уже еле передвигались, когда она поднялась на четвертый этаж, открыла ключом дверь и, войдя в комнату, упала на диван. Курить не хотелось. Пить не хотелось. Есть тоже не хотелось. И звонить никому не хотелось. Ничего не хотелось.

В воскресенье, двадцатого, оставив Вербу в деревне с — Разгоновым, Тополь выехал в чисто поле, где его вместе с «Ниссаном» подобрал транспортный вертолет и доставил на тверскую базу РИСКа. Теперь он уже не считал расходов на перелет. После абсолютно непонятного расстрела на дороге время уплотнилось до крайности. Четверо сильно побитых при захвате обезьяноподобных громил — одному даже сломали руку, слишком медленно до него доходило, что сопротивление бесполезно, — отказывались давать показания. Решающую часть допроса следователь Валя Каблуков провел, не дождавшись Тополя. Старший среди бандитов, почувствовав, что имеет дело не с милицией, вначале попробовал запугать, а потом стал торопиться чем окончательно вывел из себя опытного чекиста начинавшего службу еще при Андропове. Валька передумал предъявлять уркам документы ФСБ, от которых скорее всего толку не будет, а повел такой разговор:

— Ты видел «вертушки», на которых вас сюда доставили. Так это мы не у Красной Армии напрокат взяли — это наши. Догоняешь помаленьку? Мы твою группировку вместе с твоим шефом завтра купим и продадим три раза. Ты понял, падла? Можем и тебя на работу взять, если быстро расколешься, а если нет — будешь гнить в тюряге до конца своих дней.

— В какой тюряге? — не очень поверил громила.

— В какой тюряге, узнаешь сегодня вечером, туда лететь далеко, — заявил Валька на свой страх и риск, еще не согласовав действий с Тополем.

Однако Тополь, быстро оценив обстановку, дал «добро» на далекую тюрягу, связался с соответствующим региональным филиалом службы ИКС, лихих бойцов побросали обратно в вертолет, в Москве упаковали в мешки и большим грузовым лайнером отправили в Джакарту. Там мешки распаковали и в лучших традициях всех времен пересадили тверских ребят в трюм небольшой ржавой лоханки, уже забитый ими же подобными, но очень разнолистными людьми, ни слова не понимающими по-русски. Конвоиры были подозрительно раскосыми и с незнакомыми автоматами в руках. Ну а пальмы на крошечном экваториальном острове, и мрачный замок, и тяжеленные готические двери, как в хорошем банке, и темные, подвалы с плесенью на стенах и водой на полу дополнили впечатление. Хватило одной ночи, утром к ним зашел человек, говорящий по-русски и через несколько часов Тополь в деревне Заячьи Уши знал все, что знали эти четверо.

Шайтан. Чума. Тихон Скобяков. Попадался такой в сводках Осокоря. И Ясень со слов Кислого его упоминал в числе ведущих авторитетов. Но почему нападение ФСБ? Или они догадывались, что это не ФСБ? Откуда им было знать про машину Малина? Вот так клубок! И кому черт возьми, поручить все это распутывать? Опять Клену?

Накануне, пока Тополь был в Твери, пришла жуткая информация от Пальмы из Свердловска. Осокоря убили не восемнадцатого вечером, а самое позднее — семнадцатого днем, медицинское заключение сделала Пальма лично. Скончался Осокорь действительно от удара заточкой в сердце, но перед этим был очень грамотно оглушен резиновой дубинкой или чем-то вроде этого. И убили его не на зоне, в ИТК подбросили уже труп. Причем доставили милиционеры по личному указанию Игоря Корягина. Не верить не было оснований, потому что Корягин пропал. Почти сразу после ночного звонка в Москву. Об убийстве Осокоря сообшал уже не он. Пальме пока не удалось найти никаких следов беглого сотрудника РИСКа.

В общем, «на раз» получалось, что убил Осокоря сам Корягин. В голове это укладывалось плохо. В течение десяти лет кадровый сотрудник милиции, полковник, очень порядочный человек, семья, дети, три года работы в РИСКе, первая категория причастности.

Пока Тополь разгадывал эту загадку, пытаясь увязать ее с новой информацией о Шайтане, пришла шифровка от Дедушки. Миленькая такая шифровка. «Враги могут быть сильнее». А тут еще этот Разгонов. И Кирилл Меньшиков уже дает координаты Золтана и назначает время операции по захвату…

На тверскую базу службы РИСК отправились спокойно, на «Ниссане»: Разгонов за рулем, Тополь рядом, Верба сзади. От вертолетов Тополя уже тошнило. Проехали не торопясь по «местам боевой славы».

— Вот тут нас обстреляли, — гордо сообщил Разгононов.

— А вот тут, — показала Верба чуть позже, — нам было хорошо.

«Во, чумная девка, — подумал Тополь, — У нее мужа убили, а ей было хорошо! Или она действительно теперь читает Разгонова своим мужем?». И тут же мозг его через цепь ассоциаций привычно переключился на служебные проблемы. Операция «Лайза» привычно склеилась в голове с обстрелом боевиками Шайтана: где-то имя Шайтана проходило по «Лайзе». Минуточку! Ну конечно, где же еще! На всякий случай он позвонил Клену, и тот подтвердил: убийство Разгонова по легенде повесили на новую тверскую группировку. Просто так было удобнее и Тополю с Платаном, и Петровке, и местному РУОПу. Вот черт!

Кто же мог знать тогда, что этот Шайтан накатит прямо на РИСК? Менять тщательно разработанную схему, в работе над которой участвовало с полсотни человек, было поздно. Поэтому Тополь просто предупредил Клена об изменениях и дополнениях, а потом сам связался с Петей Еремеевым:

— Немедленно приставь «наружку» тире охрану к объекту ноль-ноль-два. Немедленно, слышишь?!

Разгонов странно покосился на Тополя, словно каким-то сверхчутьем понял: это связано с ним.

А Тополь думал лишь об одном. Он очень надеялся, что еремеевские ребята не опоздают.

Сразу после пленения Золтана и отправки Разгонова в Лондон Тополя вызвали в Кремль безобразно ранним утренним звонком. Там целый коллектив советников и помощников пытал его по двум направлением: зачем Малин отправился в Лондон и не пора ли отправить на пенсию господина Григорьева?

По первому вопросу Тополь отбрехался быстро. Служба РИСК не скрывала фактов покушения на своего шефа, более того, подчеркивала, что их было три подряд: на Рублево-Успенском шоссе, где убили личного охранника Ясеня а в машине должен был сидеть он сам, под Старицей, где невинной жертвой пал похожий на Ясеня человек — Михаил Разгонов, и наконец на Степуринской дороге где Ясеню и Вербе удалось скрыться от нападавших. Не многовато ли для одного человека? Вот Ясень и уехал от греха подальше в Лондон. А подозревавшийся так или иначе во всех трех случаях Владимир Сигалихин, он же Мясорубов, он же Золтан, пока молчал. Но РИСК отрабатывал именно эту версию. РУОП и прокуратура копали под Шайтана. ФСБ и ведомство Коржакова вели свое расследование, и все это интеллигентно, все по согласованию друг с другом. Кремлевские деятели прямо нарадоваться не могли, какое у нас чудесное взаимопонимание и взаимодействие между спецслужбами.