Страна василисков (СИ)

Люси Сорью

СТРАНА ВАСИЛИСКОВ

День первый

Лифт вздрогнул и остановился.

Я с трудом подавил очередной усталый вздох. Будь прокляты ночные смены, а особенно — ночные смены, в которые мне приходится срываться с места и бежать не куда-нибудь, а в Портовую Администрацию…

Двери лифта тихо разошлись в стороны, и я вышел наружу, машинально поправляя расстёгнутый воротник блузы. Полы плаща взметнулись за моей спиной.

Парень, встретивший меня у лифта, был бледен, как полотно. С людьми, впервые увидевшими труп, такое случается. При виде меня он побледнел ещё больше.

— Инспектор Штайнер, Национальная полиция. — представился я и взмахнул левой рукой. Из рукава пальто в ладонь выкатился ослепительно блестнувший кругляш Линзы, который я продемонстрировал ошеломлённому парню. Его глаза следили за ним, как камеры за мячом на теннисном матче. — Вы?

— С-С-Сэйдзи Валленкур, — дрожащим голосом выдавил парень. Его всего колотило, и я готов был поставить ракету против чайника, что он только что расстался со своим ужином. — В-в-второй диспетчер…

— Труп?

— Т-т-там, п-пойдёмте… — Валленкур дёрнул небесно-голубой макушкой в направлении лестницы. — Г-г-господин инспектор…

Я кивнул и зашагал к лестнице. Валленкур поспешил за мной, нервно комкая полу форменного пиджака. Cлужащие Портовой Администрации носили форму — светло-синие пиджак и брюки, будто школьники или вагоновожатые. Для школьника Валленкур был старше, но не более того; возраст сатурниан старше двадцати лет на глаз определить сложно.

Мы поднялись по дребезжащим металлическим ступеням на два пролёта вверх, оказавшись перед открытым люком диспетчерской. Здесь орбиталище куда сильнее напоминало о своём происхождении — люки, комингсы, переборки, рукоятки через каждые полметра в потолке и стенах и лестницы, готовые упасть вертикально вниз при исчезновении гравитации. Когда эта часть орбиталища только строилась, гравитации здесь не могло и быть.

Из-за приоткрытой массивной створки люка лилось мертвенно-бледное сияние — будто там работало не меньше дюжины волюметрических экранов, причём одновременно. Я подошёл поближе, сощурившись от яркого света, и распахнул люк. Доводчики, отозвались негромким шипением.

На полу, у комингса, лежала форменная фуражка: Валленкур торопливо бросился к ней. Я придержал его за плечо.

— Но-но! — предостерегающе произнёс я. Сколько не повторяй, но непосвящённые люди всё равно бросаются убирать улики.

— Это моя, — запротестовал Валленкур, — я её… ну, просто…

— Потом подберёте. — отрезал я и, отпустив его плечо, шагнул дальше — к диспетчерскому креслу, вокруг которого громоздились десятка два мониторов. Осторожно, ничего не касаясь руками, заглянул за него.

Да уж, здесь действительно было с чего бледнеть.

В кресле, развалясь, сидела женщина. Длинные волосы цвета красного дерева разметались по плечам такого же форменного кителя, как и у Валленкура. Сияющий ореол мониторов, окружавший её, придавал её лицу загадочное выражение, выхватывая его из полумрака диспетчерской и отбрасывая новые, необычные тени.

Женщине перерезали горло. Пиджак и брюки потемнели от густо забрызгавшей их крови. Капли на лице напоминали слёзы из застывших, остекленевших глаз. Шея представляла собой кровавое месиво: удивительно, что её голова вообще держалась на плечах.

Желудок замутило. Это было очень знакомое чувство.

В Сатурнианской Гегемонии нету свободного владения огнестрельным оружием (а тем более — кинетическим). В результате, семьдесят процентов убийств совершается с применением холодного оружия. В Титане-Орбитальном, где каждая девчонка из дворовой шпаны мнит себя Жюли д'Обини, этот процент приближается к ста. На раны, нанесённые холодным оружием, я насмотрелся предостаточно.

Это был не тот случай. Никаким ножом или тесаком нельзя было причинить такие ранения: шея трупа выглядела так, будто бы убийца поработала цепной пилой. Или, как вариант, виброклинком.

Даже если вынести всю кухонную утварь за скобки, хороший нож делается на любом домашнем принтере за полчаса. Отдел по контролю за незаконным оборотом оружия каждый месяц конфискует целую тележку изготовленных таким способом самопалов, но контролировать изготовление и оборот холодного оружия просто невозможно. К виброклинкам это не относится.

Люди, всерьёз задавшиеся идеей самостоятельно сделать оружие, обычно берутся сразу за огнестрельное: очевидно, для них законы создаются для того, чтобы их нарушать. Виброоружие облагается таким же количеством запретов, как и кинетическое; у меня перед глазами был наглядный пример, почему. Изготовить виброклинок в домашних условиях практически невозможно.

Разумеется, всегда есть исключения. Случай про «пырнула подругу дедушкиным штык-ножом, и так сорок четыре раза подряд» вовсе не такой анекдотический, как может показаться — особенно после десяти лет службы в уголовном розыске. Это был не тот случай.

Хотя исключать что-либо было ещё слишком рано.

— Когда вы её нашли? — не оборачиваясь, спросил я у Валленкура. Тот застыл поодаль, старательно держась от кресла подальше.

— Т-т-тридцать минут за п-полночь… — пробормотал он и сглотнул. — Я только п-п… поднялся её проведать и увидел… увидел… — он замолкнул. Я мог поклясться, что парень готов расплакаться.

— Сразу вызвали полицию?

— Д-да, — Валленкур шмыгнул носом, — господин инспектор…

— А лифт вы на кого оставили, а? — строго спросил я. Он снова сглотнул.

— Но я… я… я же не думал… что могло случиться? — дрожащим голосом переспросил он, и я обернулся. Валленкур съёжился под моим взглядом, как пригвождённая лазером бабочка.

— Вот. — процедил я, рукой указав на труп. — Вот что случилось, господин Валленкур.

Губы Валленкура издали какой-то сдавленный булькающий звук. Он застыл, испуганно глядя на меня, не в силах пошевелиться. На его глаза навернулись слёзы; одна, блестнув, сбежала вниз по гладкой щеке.

— Впрочем, — чуть мягче добавил я, — едва ли убийца проскочила мимо вас, пока вы поднимались сюда… — я щёлкнул пальцами; Валленкур вздрогнул, как от пощёчины. — Другие входы есть?

— П-п-пожарная лестница, — прошептал Валленкур. — Шлюз на в-в-в… втором этаже… но он д-должен быть закрыт…

— Он много чего должен… — пробормотал я и присел на корточки. На полу, в луже крови, обнаружилась ещё одна фуражка — видимо, принадлежавшая жертве. Кровь заляпала герб Портовой Администрации на околыше.

Значит, Валленкур не лгал. Но парень обойдется и без фуражки. Судя по всему, ему сейчас не до фуражки.

— Как её звали? — выпрямившись, спросил я.

— Хироко Вишневецкая, г-господин инспектор.

Я махнул рукой — Линза выпала в открытую ладонь, и я, вызвав пустой файл, вписал туда имя жертвы. Прицелившись, сделал несколько снимков — общий план, лицо, остатки шеи крупным планом. Недавний кофе с эклерами беспокойно зашевелился в желудке.

Ненавижу.