Страна василисков (СИ)

Дэдзима простиралась вокруг нас. Над головой было ночное небо, странно низкое и странно пустое: за все годы, включавшие в себя множество дежурств в Дэдзиме, я так и не смог к нему привыкнуть. Снизу на нас смотрели крыши домов и складов, ютившихся между стенками тороидального орбиталища. Внизу, посредине улицы, бежал одинокий ночной трамвай, разгоняя темноту перед собой.

— Мы в участок? — спросила, наконец, Жюстина. С заднего сидения она вытащила коробку эклеров и теперь задумчиво жевала один из них: коробку она захватила перед самым вылетом, и пирожные были совсем свежими.

— А куда ещё? — хмуро спросил я, отгоняя запах сладостей. До этого я и не задумывался, насколько голоден. — Нам с тобой ещё отчёты писать. Вот шеф порадуется.

— Надеюсь, ты уже мысленно настроился утром на ковёр к начальству, — фыркнула Фудзисаки.

— Как ты догадалась?

— Дедуктивный метод. Если Мэгурэ с утра увидит наши отчёты с очередным нераскрытым трупом, то, следовательно, нам придётся пасть перед ней ниц и объясняться. Как тебе такое?

— Мне некогда, я за приборами слежу. — ответил я, уставившись на горящий на лобовом стекле авиагоризонт. Сбоку шли высота и скорость. — А вообще, я не знаю. Какая-то бессмыслица.

— Что именно бессмыслица? Вишневецкая с распотрошённой шеей? Выжженные камеры?

— Да всё вместе. Вот скажи мне, Жюст, если бы кому-то перерезали горло на рабочем месте, что бы ты подумала?

— Что она что-то не поделила с коллегами. — не раздумывая, ответила Жюстина. — Ну или с парнем поссорилась, но здесь не тот случай.

— Почему это? — поинтересовался я.

— Ты же видел, как они целовались. — пояснила Фудзисаки. — И Валленкур… знаешь, он не похож на человека, только что зарезавшего свою любимую.

— Они все не похожи. — угрюмо сказал я. — Пока нож не достанут…

— А камеры кто сжёг? — осведомилась Фудзисаки.

— Валленкур и сжёг. Может, он гений электроники.

Жюстина вздохнула.

— Валленкур художку закончил. — сказала она. — Не городи ерунды. Сейчас на Валленкура ничего не указывает. Ни отпечатки пальцев, ни сумка с ЭМИ-гранатами, ни окровавленный дедушкин штык-нож.

— Так у нас ещё и гранаты? — прищурился я.

— Ты это начал. — пожала плечами Жюстина. — Не я.

Она была права, подумал я. Электромагнитные гранаты были определенно не теми вещами, которые может раздобыть любой помощник диспетчера. На домашнем принтере их не сделаешь: это военное снаряжение, как штурмовой карабин или виброклинок.

Получалось, что Вишневецкую убил случайно проходивший мимо отряд спецназа. Я мало что знал о спецназе, но был готов допустить, что проникнуть в диспетчерскую, перерезать горло диспетчеру и попутно выжечь все камеры им вполне по силам.

Оставался только один вопрос.

Зачем?

В участке — стеклянной хлебнице с буквами «ПОЛИЦИЯ» на весь фасад — мы провели остаток ночи, занимаясь благородным делом — написанием отчётов. В другое время, я предпочёл бы заниматься этим благородным делом когда угодно, только не среди ночи… но сегодня выбора не было: идти к шефу на ковёр с пустыми руками мне хотелось ещё меньше.

Люминёр в небе только разгорался, когда я поднял «Муракумо» в серое дэдзимское небо и к лифту. Дэдзима ещё только пробуждалась от своего необычно спокойного сна: первые омнибусы и фургоны шарили фарами по тёмным улицам, разъезжаясь из автопарка.

Дэдзима, в которой ночью не пытались никого убить, ограбить, нанести тяжкие телесные повреждения, или всё это вместе — это очень странная Дэдзима. Но так и случилось. За весь остаток ночи не последовало ни одного вызова.

В глубине души я был рад. Одного дела мне хватало с головой.

Титан-Орбитальный в кои-то веки встретил нас ясной погодой. С взлётной площадки лифтового вокзала, открывался прекрасный вид на весь город — всё внутреннее пространство исполинского цилиндра орбиталища. То тут, то там над городскими улицами плыли кучевые облака: их движение было единственным, что выдавало мерное вращение Титана-Орбитального.

Большинство сатурниан представить себе не может, как можно жить с половиной города, всегда висящей у тебя над головой, и без горизонта, резко уходящего вверх где-то вдалеке. Большинство жителей Титана-Орбитального отвечают, что представлять и не требуется: большую часть года в Титане-Орбитальном и люминёра-то не видно, не то, что половины города.

Сегодняшний день, похоже, был исключением.

На лобовом стекле люфтмобиля возник зелёный иероглиф «вверх», и я дал газ: «Муракумо» пробежался по взлётной площадке, как самолёт, и взмыл в небо. За нами уже взлетал кто-то другой, и я поспешил занять свободный эшелон.

После бессонной ночи следовало бы поставить машину на автопилот, а не вести её вручную. Как всегда, сегодня я решил принебречь здравым смыслом в пользу своего лётного мастерства: летать я умею, и умею хорошо. Фудзисаки, впрочем, тоже далеко не промах, так что хвастаться мне особо не перед кем.

С воздуха Титан-Орбитальный выглядит впечатляюще. Любое орбиталище впечатляет уже само по себе — это крупнейшие рукотворные объекты, построенные человечеством; но Титан-Орбитальный впечатляет ещё больше, представляя из себя один огромный город. С щедрыми вкраплениями зелени парков, скверов и аллей, с пронизывающими добрую половину города реками, с синевой озера Авауми (которое жители Титана-Орбитального испокон веков зовут Швестерзее), но всё же город. Орбиталища типа «Остров 3++», к которым принадлежит и Титан-Орбитальный, первоначально вовсе не рассчитывались на полтора миллиона человек постоянного населения — и почти два миллиона наличного — которые проживают тут сейчас.

Последний квадратный метр свободного места в Титане-Орбитальном был застроен ещё полтора века тому назад, и с тех пор город, лишённый возможности расти вширь, старается расти ввысь — за исключением исторического центра, районов Гюйгенса и Меако. Минимальная безопасная дистанция до люминёра — пятьсот метров, так что расти ещё есть куда. Нынешнее поколение архитекторов, а с ними и Законодательное Собрание, всё ещё ограничиваются семьюдесятью этажами.

Конечно, Монмартр больше. Но столица Гегемонии с её городами-спутниками проектировалась, планировалась и строилась с чистого листа, тогда как Титану-Орбитальному пришлось обходиться тем, чем есть. Здесь широкие улицы, рассчитанные на обилие дорожного транспорта (а не обычные полтора троллейбуса), дворы на несколько этажей выше тротуаров и угнетающе высокие жилые дома.

Главное управление МВД Сатурнианской Гегемонии по особому административному округу Титан-Орбитальный размещалось в Цитадели — монументальном тёмно-сером небоскрёбе, похожем на грубо вытесанную каменную колонну. Здание, высившееся на углу проспекта Гершеля и улицы Мацуноо, было одним из построенных ещё до отбытия орбиталища к Сатурну; поговаривали, что в где-то в подвалах можно было найти табличку на немецком, с названием давно исчезнувшей фирмы-подрядчика. Возведённая в эпоху ещё до изобретения люфтмобиля, Цитадель не имела посадочных площадок: их пришлось устраивать прямо во дворе.

На одну из них я и посадил «Муракумо», с облегчением выдохнув, когда шасси люфтмобиля коснулись твёрдой поверхности. Затем я растолкал задремавшую Фудзисаки.