Ностальгия

— Нет-нет, — машет руками капитан, — Что вы, что вы, сеньор Ивен! Конечно, я сделаю все, что смогу!

— А я, в свою очередь, буду рекомендовать вас как исполнительного и исключительно преданного делу революции командира.

— Я сделаю, все, что смогу! — повторяет капитан с уже большим воодушевлением.

В очередной раз заглядываю в его растревоженную черепушку. Делать это не слишком приятно — каждый раз, словно в яму с помоями опускаешься. Как, говоришь, зовут местного начальника безопасности? Ага… Вот. И как ты с ним связан? Ого! Совместный бизнес по содержанию публичного дома. Неплохо.

— Кстати, капитан, — говорю, когда наручники больше не жмут запястья, — Этот ваш местный начальник Безопасности, сеньор Каимми, кажется?

— Точно так! Майор Каимми!

— Так вот, этот самый майор не на лучшем счету у руководства. Вот-вот его сместят с поста и привлекут к перевоспитанию. Представляете, с каким-то мерзавцем из военных он содержит публичный дом, этот грязный имперский пережиток. Советую не водить с ним близкого знакомства.

— О да, команданте! Какой подлец! — горячо поддерживает меня Кейрош, — Спасибо вам, команданте!

Несмотря на погань внутри, меня смех душит. Сеньор капитан вот-вот сделает в штаны. Он сучит ногами в нетерпении — надо сматывать удочки, девочек разогнать, дом поджечь, документы уничтожить. Да, деньги срочно в другой банк. Надо же, этот трусливый банкир — Бен Жур, уверял меня, что счета банка абсолютно конфиденциальны. Никому нельзя верить. Никому!

— Кстати, капитан, откуда вы узнали мое звание? Кажется, я вам его не называл.

— Я сам догадался, команданте Ивен! Надо же, никто не поверит, когда я расскажу, что угощал водой целого команданте! Что ж это я — водой! Хотите кофе, сеньор команданте? Есть отличный ром, коньяк. Я тотчас распоряжусь!

— Капитан — я останавливаю его излияния движением руки. Кейрош замолкает, держа руки по швам, — Вы что — с ума сошли? Какой коньяк? Вы меня раскрыть хотите? Дайте чего-нибудь пожевать по-быстрому, потом отведите меня в камеру. Одежду гражданскую подготовьте. В тюке, чтобы не выделяться. Ночью заберете меня на конспиративную квартиру. Подчиненным скажете, что лично меня убили. Где у вас тут казни проводят?

— Иногда в подвале расстреливаем. Иногда прямо тут, — он, извиняясь и даже смущаясь, вполне натурально показывает на металлическую стойку, — Но это кто не выдерживает. Еще отвозим на крилевую ферму на окраине и в воду сбрасываем. Эти твари даже костей не оставляют.

— Ферма подойдет. Отвезете меня туда, скорлупу мою в воду бросите, потом оставите меня там и уедете. Я буду ждать вас на конспиративной квартире.

— Слушаюсь, команданте! Только ночью у нас не слишком спокойно, как бы не случилось чего!

— Не волнуйтесь за меня. Дадите документ какой-нибудь, и дело с концом.

— Понял, команданте. Сделаю, команданте! Вы только не забудьте, команданте — моя фамилия — Кейрош. Капитан Фернанду Кейрош. Я все сделаю в лучшем виде! Я для революции — на все готов! Я…

— Есть хочу, капитан.

— Ой, что же это я! Часовой! Как там тебя! Пожрать мне принеси! Умаялся я с этим морпехом!

— Вы уж не обессудьте, сеньор команданте. Покричите немного для вида. Сами понимаете — конспирация.

Он громко бьет дубинкой по стене. Хлопает об пол стакан с минералкой. Я тоскливо ору. Мне даже притворяться не надо. От моего воя радостно сжимаются сердца конвоя за дверью. Ори, ори, собака имперская… Мой котелок все больше напоминает чашу с помоями.

Далеко слева переливается заревом огней никогда не засыпающий город. Крилевая ферма на поверку оказывается старым покосившимся причалом, уходящим далеко в море. Единственный источник света — звездная россыпь в ночном небе, да ее отражения в едва шевелящейся маслянистой воде. Пластиковые щиты под ногами все перекошены, кое-где чернеют дыры, там, где настил сорван непогодой. Едва не наступаю в один из таких провалов.

— Осторожнее, команданте! — поддерживает меня Кейрош, — Если упадете налево — не страшно — просто вымокните, а вот вправо нельзя, там криль.

Молча киваю. Быть заживо пожранным безмозглыми созданиями размером в два пальца в мои планы не входит. Ряды буйков смутно белеют справа, деля залив на неровные полосы. Интересно, из чего там сети сделаны, чтобы эти твари их не погрызли?

— Не возражает хозяин фермы против “подкормки”? — спрашиваю я.

В ответ волна самодовольства захлестывает меня.

— Попробовал бы, — говорит капитан, ухмыляясь, — Мы его быстро самого в качестве корма пристроим. К тому же криль от нашей подкормки растет лучше. Да и вообще — не мы это придумали. Местная мафия издавна тут концы в воду прячет. Можно сказать — в буквальном смысле.

— А вы, значит, эстафету приняли? — ехидничаю я.

— Что вы, сеньор команданте! Это же сколько времени и средств экономит! Ни тебе расхода боеприпасов, ни похорон. Чик — и готово. Ну, и как средство убеждения тоже неплохо.

— Долго нам еще идти? — спрашиваю.

— В принципе, пришли уже. Отсюда машину не видно. Можете переодеваться, сеньор команданте. Только присядьте на всякий случай.

— У ваших людей нет средств ночного наблюдения, капитан?

— Да что вы, сеньор Ивен, откуда! — я чувствую, что он не врет.

Моя скорлупа с плеском падает в воду. Вслед летят ботинки и истрепанный комбез. Вода на мгновенье вскипает — твари пробуют подарок на вкус, но быстро теряют к нему интерес. Что меня беспокоит сейчас больше всего — куда этот ублюдок приспособил “жучка” на одежде, которую я сейчас напяливаю на себя. Как я быстро выяснил, глядя на нервничающего сеньора капитана в машине, он не преминул перестраховаться, сбегав для беседы тет-а-тет к своему приятелю майору Каимми. Вдвоем они быстро решили вопросы, касающиеся реорганизации совместного бизнеса и долго обсуждали все плюсы и минусы возникшей ситуации. К счастью для меня, майор капитану поверил, хотя и назвал того тупоголовым солдафоном. И приказал приладить к моей одежде сигнальный датчик. “Пригляжу пока за твоим гостем, а там и информация из Ресифи подоспеет. Есть у меня там пара знакомых” — сказал майор на прощанье. И вот теперь я трясу каждую деталь, делая вид, что брезгливость моя перевешивает осторожность, и старательно избавляюсь от несуществующих насекомых.