Сельва не любит чужих

Все это, в общем и целом, было известно главе Администрации, и Эжен-Виктор вежливо кивал, позволяя мужественному человеку выговориться, вновь пережить день своей славы.

Впрочем, упоминание о выгребной яме несколько оживило ход разговора. Подполковник заинтересовался.

– О, вот как! Вы служили в боевых пловцах? – он не скрывал приятного удивления. – Где же, любопытно знать? «Котики»? «Тюлени»? «Барракуды»?

Взгляд посетителя тревожно заметался по занавескам.

– «Крокодилы», Ваше Превосходительство, – сообщил он, некоторое время подумав. – Это особое подразделение, знаете ли, о нем известно очень немногим. Я, собственно, и вам не…

Подполковник рассмеялся. Бесшумно и очень весело.

– Полноте, дружище, – тон его вмиг сделался совершенно свойским. – Они там с этой секретностью вообще с ума посходили, право. Грифы, анкеты, подписки, – он лихо, ни капли не пролив, расплескал по рюмкам коньяк. – «Крокодилы», «Крокодилы»… Это какие же, синие или черные? – Харитонидис хохотнул погромче. – Ну, колитесь! Фон Рюттера или Каппуччи?

– Фон Рюттера, – наугад брякнул профессор.

Он проклинал себя за то, что вообще затронул эту скользкую тему. И губернатора, как выяснилось, знающего личный состав спецвойск чуть ли не поименно. Но больше всего – кретинов, додумавшихся обозвать одну из элитных частей Вооруженных Сил Федерации в честь мерзкой пресмыкающейся образины.

– Ах, у Рютти? – подполковник, увлекшись, не замечал томления, явственно омрачившего чело дорогого гостя. – У которого, старшего или младшего?

– У среднего! – сообщил Баканурски, и только смачный кус булки, сминаемой челюстями, позволил раздражению не вырваться на волю. – У Ламберта!

– Хм… – глава Администрации нахмурился. – Странно. Куно знаю, Оскара знаю. У них разве есть третий?

– Есть, – подтвердил профессор совершенно спокойно. – Двоюродный.

Схватившись за голову, подполковник присвистнул.

– Езус-Мария, конечно! Естественно! Что за склероз? Помню Ламберта, помню. Баскетболист… – губернатор сделал большие глаза. – А что, он разве уже не там?

Указательный палец многозначительно повитал в воздусях.

– Что вы! – всплеснул руками Анатоль Грегуарович, дубленой шкурой провидя, что гроза, похоже, проходит стороной. – Оттуда он ушел. И давненько. Потянуло в море, понимаете ли.

– М-да. Понимаю, – Эжен-Виктор наполнил рюмки в третий раз и, сделав над собою усилие, закрутил пробку. – Я, признаться, тоже закис тут. Семнадцать лет, каково, а?..

Рюмка опустела, и ледяные глаза поофициальнели.

– Ладно, дружище. Итак, говорите, жаркое было дельце?!

Профессор потупился. Наступал решительный момент.

– Bellum omnium contra omnes, [38] Ваше Превосходительство, что тут поделаешь…

Подполковник Харитонидис неспешно поднялся и выпрямился во весь рост, почти коснувшись макушкой потолка.

– Господин Баканурски, прошу встать!

Тон хлестнул, словно плеть. Баканурски вскочил на ноги.

– За беспримерный героизм, проявленный вами при обороне вольного поселения Новый Шанхай, – от подполковничьих раскатов мелко тряслась и дребезжала люстра, – за особые заслуги перед правительством Федерации, выразившиеся в доставке разведданных исключительной важности, – вдоль стен, охая и ухая, металось перепуганное эхо, – как глава планетарной Администрации, приношу вам официальную благодарность и прошу принять, – профессор замер, предвкушая, – памятный знак отличия…

Широкая ладонь Эжена-Виктора скользнула в приоткрытый ящик письменного стола.

Подполковник действительной службы ощущал сейчас небывалый прилив вдохновения, потому что очень любил награждать отличившихся. И вместе с тем – неловкости. Ибо только что он едва не допустил ошибку. Грубую и оскорбительную для героя Новошанхайского конфликта. Гадкую бестактность, извиняемую лишь тем, что у него, главы Администрации, в сущности, не было никакого опыта в столь специфическом деле, как награждение гражданских лиц. За долгие годы, проведенные на Валькирии, подобных прецедентов попросту не бывало…

Стыдно подумать, ведь он собрался дать отважному господину Баканурски какие-то паршивые креды. Сотен семь, восемь, ну, может быть, тысчонку; как получится. Черт их разберет, этих цивильных, что их там радует, что нет. Он уже и кред-карту на указанную сумму подготовил, и – сказать страшно! – сунулся бы ее вручать, не зайди разговор в совершенно непредвиденную сторону.

Какой мог получиться конфуз! Всегалактический, никак не меньше. Имя подполковника Харитонидиса, будьте уверены, вволю потрепали бы записные трепачи из кабинетов Департамента, коротающие рабочий день за сплетнями и пересудами…

Господин Баканурски оказался профессиональным военным! Больше того, служакой из знаменитого подразделения «Крокодил», укомплектованного лихими парнями из тех, кто так и не сумел прорваться в «невидимки», уровнем подготовки превосходящего даже бригаду мгновенного действия «Компрачикос».

Кто же сует такому человеку креды?!

Да на его месте, случись такое…

Представив, что бы случилось, будь на месте оскорбленного он сам, подполковник Харитонидис содрогнулся от ужаса, тем более леденящего, что вслед за жуткой картиной хаоса, царящего в разгромленном кабинете, внутреннему взору явилась выписанная огненными буквами сумма счета, назначенная за ремонт бригадой бесстыжих шабашников…

Ну, Бог помиловал, свинья, как говорится (прости, Гришенька), не съела.

Зато – нет худа без добра! – теперь губернатору было совершенно понятно, какая награда окажется наиболее желанной для героя.

Бережно и неторопливо извлек он из ящика и развернул на ладони серый, с малиновой окантовкой, берет.

Серый берет!

Много, очень много железных сердец, принадлежащих спокойным парням из элитных подразделений, забилось бы сейчас быстрее обычного, и немало жестко прорезанных ртов исказила бы гримаса жгучей, мучительной зависти…

Серый берет!!

Высший знак доблести и геройства, предмет тайных слез и ночных бессонниц, ради обладания которым люди подчас шли на такое, о чем страшно вспомнить даже профессионалу, но, и добившись успеха, далеко не всегда получали право на осуществление заветной мечты…

Серый берет!!!

Каждый имеет право попытаться заработать этот простенький на вид головной убор, но далеко не всякому под силу несколько раз подряд совершить невозможное. Недаром же на всю Галактику таких беретов насчитывается ровно двести семь, и счастливые обладатели их известны поименно.

Ни в списках «Котиков», «Аистов» и «Тюленей», ни среди «Цепешей», ни в рядах «Землероек» и «Носорогов» не числятся носители серого берета. Пятеро их в семитысячной Президентской Гвардии. Двое – в «Крокодилах», естественно, в черных, у старшего из фон Рюттеров, сумасшедшего Куно, более известного в узких кругах под детсадовским еще прозвищем Вурдалак. Один беретик, как известно, принадлежит (и, между прочим, по заслугам!) самому Папе Дэну, Его Высокопревосходительству Президенту Коршанскому, создателю, бессменному куратору и пожизненному командиру элитных подразделений. Еще один, по слухам, не так давно заработал наконец кто-то из «Компрачикосов», осуществив тем самым заветнейшее желание всего отряда. А сто девяносто восемь, извините-подвиньтесь, украшают на парадах бритые головы «невидимок» из спецгруппы «Чикатило», и это, что называется, медицински доказанный факт.

Эжен-Виктор усмехнулся краешками губ.

Как ни жаль, с сегодняшнего дня у группы будет одним беретом меньше. Ничего, когда-нибудь он все объяснит парням, и они не осудят. К тому же он, глава планетарной Администрации, уже давно вышел из возраста, когда хочется по-щенячьи форсить. А те, чье мнение для него действительно ценно… о, сними он с себя не то что берет, но и китель, и бриджи, и даже форменные, серые со стальным отливом трусы, эти ребята все равно знают и никогда не забудут, кто таков есть подполковник действительной службы Эжен-Виктор Харитонидис!