Я - обычный

— А ты проверь? — Кивнул я. — Позвони ему, поинтересуйся.

Расчет мой был прост. Первый этап запудривания мозгов прошел на Ура. Если бы у них была техника посерьезнее, способная считывать не только доступ, но и личные данные предъявителя, то нас бы сразу раскрыли, да и о распоряжении начальства, судя по реакции остальных, весьма сурового, он мог и не знать. Услышав название высокой должности, люди в черной форме будто съежились, поблекли, стали меньше ростом. Вот как, спрашивается, при таком раскладе, столько времени не замечали пропажу пленных? Подальше от начальства, поближе к кухне?

— Проходите, — отмахнулся проверяющий. — Забот мне больше нет, как к самому звонить.

— Ладно, — кивнул я. — Дело хозяйское.

Маленький отряд потопал дальше, и даже не знаю, у кого в тот момент было большее облегчение. У меня, мирно прошедшего первое препятствие или у человека на посту, которого миновала перспектива неурочного звонка наверх.

— Вроде прошли, — выдохнула Женя. — Я думала все, сейчас начнется.

— Не бузи, — улыбнулся я. — Чем больше народу, тем больше неразберихи. — Если уж не быть совсем кретином, то и пострелять, как вариант, не получится. Поднимемся наверх, хапнем колеса и вон отсюда по старой схеме. Панцырники вряд ли откроют огонь по своим.

В этот момент в меня на полном ходу влетел невысокий плечистый крепыш в костюме тройке, несущий в обеих руках кипу каких-то документов. От удара мы оба уселись на пол, а в коридоре вдруг настала осень. Сотни исписанных листков бумаги порхали, выпущенные из рук, и стелились на пол. В падении мужчина умудрился так распорядиться пачкой документов, что они взлетели вверх, ударившись о низкий потолок и чуть было, не проломив навесную панель.

— Что ты делаешь, идиот? — Взвизгнул костюм. — Как я теперь это все соберу.

— Руками, — огрызнулся я, решив до конца играть роль отпетого солдафона. Не знаю, получалось у меня или нет, но данную схему поведения я представлял себе примерно так. Уверенный в себе, не заискивает, на всех смотрит слегка с высока, ввиду высокого мнения о себе, и низкого об окружающих, к тому же не глуп и естественно упрям. — Сейчас встанешь на четвереньки и примешься собирать свою дрянную писанину, а я вернусь после смены и посмотрю, что у тебя из этого вышло.

Тут, не буду скрывать, тоже сработала определенная схема. В момент столкновения и последующего падения на пятую точку я здраво рассудил, большое начальство по коридорам не бегает и передо мной мелкий прилипала, клерк или секретарь. Мне же нужно было сыграть минимум командира подразделения, что я тут же начал воплощать в жизнь.

— Или ты может диверсию задумал? — Рычал я, вращая глазами. — Решил задержать наше подразделение, в то время как враги атакуют? Не видишь, тревога? Да я тебя…. -Рука моя потянулась к пистолету, костюм, в свою очередь пискнул и посерел, полностью слившись цветом лица со своим галстуком.

Сирену уже отключили, вероятно, обнаружив перебитую охрану аж на двух постах, и исчезновение ценных пленников. Может быть, уже распеленали Синицына и он, заливаясь соловьем, вещает, как с ним несправедливо поступили, а заодно дает массу другой, не нужной информации, предназначенной только для того, чтобы осложнить нам жизнь. Куда они ринутся теперь? К выходу? Начнут искать людей наряженных в синие комбезы? Примутся поголовно шерстить каждого встречного поперечного? Может, примутся отсматривать записи с камер видеонаблюдения, но их чертова уйма, так просто все не отфильтровать. Одно можно было спрогнозировать точно, охрана, если её ранее там не было, в архиве точно появится, и вооружены они будут отнюдь не автоматами.

— Извините, — залебезил клер, наблюдая, как моя рука ложится на кобуру пистолета. — Не разглядел в суматохе. — Лоб его покрылся испариной, глаза бегали, а заискивающий тон не давал усомниться в том, что он напуган и напуган не на шутку.

— Пошел вон, — процедил я сквозь зубы и мы вновь, преодолев очередное препятствие, двинулись к центральной лестнице.

Именно на подходе к ней меня и накрыло чувство опасности. Мерзкое, гнетущее, оно заставило вжать голову в плечи и, двигаясь вперед, я попытался определить источник своих болезненных ощущений. Суматоха на лестнице была, чуть ли не большей, чем в коридоре. Люди в костюмах, люди в белых халатах, люди в форме черного цвета с нашивками на груди, все они спускались и поднимались, создавая живую бурлящую реку. Место было идеальным для заражения вирусом четверки. Достаточно одно баллончика со спреем и к надземному апокалипсису присоединился бы подземный ад.

На верхнем лестничном пролете стояло трое крепких подтянутых мужчин. Все с короткими стрижками, загорелые. На поясе у каждого, кроме пистолета, имелись ножны с торчащими оттуда рукоятками длинных десантных ножей. Обувь их тоже отличалась от остальной и в гораздо более выгодную сторону. Ботиночки были удобные, цвета хаки с высоким берцем и на толстой прорезиненной подошве, дающей своим хозяевам бесшумную поступь. Отличные ботиночки, надо было отметить, американские.

Взгляд одного из троицы сфокусировался на мне, ударив, будто ножом в грудь, а я, стараясь не выдать внутреннего волнения, бодро зашагал наверх. Друзьям я о своих ощущения естественно не сообщил. Зачем лишний раз нагонять панику. Передо мной были те самые легендарные «половинчики» особый отряд, элита этого подземного мира. Изменчивая в своих пристрастиях девица Фортуна снова улыбнулась, боец отвернулся, что-то говоря своим коллегам, и мы невозмутимой гусеницей устремились дальше, оставляя за спиной опасное препятствие.

— Думал, узнают, — прохрипел Тимур, шедший в самом конце колонны. — Того что справа, я два года назад на триста баксов нагрел в карты. Честно выиграл, а он потом орал что я мухлюю и в рукаве у меня что-то есть. Чуть не подрались.

— Сплюнь, — выдохнул я. — Как сам?

— Нормально. Два ребра точно сломаны, в остальном терпимо.

— Сколько еще продержишься?

— Сколько понадобится. Я же капитан боевого подразделения, а не сопливая институтка. В худших передрягах бывал.

Вид, впрочем, у Горина был не из лучших. Тональник Жени, конечно, помог скрыть все гематомы на лице и руках, но даже под густым слоем крема можно было различить бледную кожу и синяки под глазами.

— Ты там не геройствуй, — покачал я головой. — Добудем транспорт, сядь на заднее сидение и прикинься ветошью. Мне тебя бесчувственного таскать, удовольствие сомнительное.

Наконец показалась желанная табличка, повествующая, что за следующей дверью не иначе как погрузочный док и вход только по пропускам и нарядам.

— И тут бюрократия, — хмыкнул я, пинком распахивая дверь и скроив рожу кирпичом, направился к будке дежурного. — Все молчим, говорить буду только я.

Видимо моя святая троица приняла мои слова сразу, так как ответом было только усердное сопение и топот.

— Машину на выход, — кивнул я сидящему за столом. — Срочно.

— Чье распоряжение?

— Начьбеза.

— Документы и наряд.

— Нет наряда, — я с готовностью протянул дежурному пропуск. — Личное распоряжение, не требующее отлагательств.

— По инструкции начальника безопасности, — монотонно, почти нараспев, начал боец, — все передвижения по территории комплекса, включая проход на территорию и выход из нее, происходит только по допуску-наряду с личной подписью начальника безопасности комплекса или его полномочного заместителя. Подождите…

Дежурный напрягся, слушая информацию в наушнике, помещенном в правое ухо, незаметном сначала, но теперь выделявшемся на общем фоне. После полученной информации он, отбросив лень и формальность, с интересом посмотрел на нашу группу.

— Личное распоряжение, говоришь?

— Да, — Кивнул я.

— Я только уточню, — вдруг улыбнулся мужчина в черной форме и потянулся к телефонному аппарату.

— Уточняй, — так же дружелюбно заявил я. — Мое дело маленькое, знай себе исполняй.

Пистолет в руке Горина гавкнул, заставив дежурного ткнуться лицом в пульт, и нас тут же обдало дождем из штукатурки и стеклянных осколков. Наученные горьким опытом все рухнули вниз и как стайка тараканов принялись рассасываться по щелям.