Оккупация

Очередной поворот заставил Дымова резко натянуть поводья. Впрочем, он чуточку запоздал, — Рыцарь и сам остановился, почуяв запах близкой беды. Впереди — в маленьком горном разломе происходило страшное. Спешившиеся всадники отвлеченной философии не предавались, — молча и неторопливо они убивали людей. Ставили на колени возле черной высокой скалы и с уханьем отсекали головы.

Мгновение, которое Дымов потратил на то, чтобы разобраться в обстановке, стоило жизни еще одному человеку. Обнаженный по пояс палач дело свое, судя по всему, знал. В отличие от Европы с Россией, издавна пристрастившихся к топору, восточные страны вершили казнь все теми же кривыми мечами.

Ничего особенного в ятагане рослого дайка не наблюдалось, однако секреты палаческого мастерства он успел постигнуть в полной мере, поскольку головы пленников смахивал так же легко, как срезают выпроставшиеся из земли грибы. Мускулистый красавец даже не казнил, а работал — буднично, без особого азарта. Смуглая грудь его лоснилась от пота, на лице стыло спокойное довольство. Молодец и впрямь знал свою работу, демонстрируя приятелям высочайшее качество. Наверное, потому Вадим и не сообразил сразу, что видит не шоу и не театральную постановку, а самую настоящую казнь. Всегда сложно из розовых сказок выныривать в явь. Вот и он скатился сейчас с горных горделивых круч в топкое болото людской грязи.

Как всегда преображение происходило стремительно и страшно. Вадим и сам боялся подобных моментов, отлично сознавая, что в один-единственный миг пересекает демаркационную линию, разделяющую гуманоидов и зверей. Взбугрившееся метатело коброй взвилось вверх, подобием капюшона распустило корону, заставив присесть на задние ноги даже невозмутимого Рыцаря. А еще через мгновение раскручивающийся лимб стрелой устремился к палачу — все равно как гарпун, вытягивающий за собой линь. Секунда, и меч полетел в сторону вместе с отрезанной кистью. Ухватив себя за культю, убийца взвыл благим матом. Можно было не сомневаться, что за свою недолгую жизнь этот человек успел повидать немало хлещущей из ран крови, но, пожалуй, эта была первая кровь, которая потрясла его до глубины души. Иначе и быть не могло, поскольку собственную кровь палач ценил совершенно иначе. Трое его товарищей, присевшие отдохнуть на корточках, немедленно вскочили с места, тревожно закрутили головами, силясь угадать появление неожиданного врага, но тот же лимб точно плеть пастуха великана хлестнул их по ногам, заставив крепко приложиться затылками к земле.

Между тем, сознание Вадима продолжало бурлить и фонтанировать. Этому в немалой степени способствовала и горка увиденных им человеческих голов. В сущности, Дымов успел спасти лишь последнего из обреченных. И легче легкого было представить среди казненных Потапа с Сергеем. Он твердо знал , что их здесь нет, однако поневоле напрягал зрение, вглядываясь в искаженные мученическими гримасами лица казненных. Почти все они были европейцами, и это тоже говорило о многом. Значит, не всех пленников дайки доводили до своих становищ. Кого-то, случалось, и убивали по пути. Может быть, избавляясь от слабых и больных, а может, оказываясь не в состоянии обеспечивать их пищей.

Размышляя таким образом, Вадим слез с верблюда, ведя его в поводу, двинулся к месту казни. Спасенный пленник все еще стоял на коленях, не в силах поднять головы. Он видел, что случилось с палачом, но еще, верно, не понимал причины происходящего.

— Вставай, — стараясь больше не глядеть в сторону отрубленных голов, Вадим помог человеку подняться на ноги, одним движением разрезал стягивающие его путы. Мимоходом подумал, что все больше перестает стесняться своих способностей. Впрочем, вряд перепуганный мужчина обратил внимание на то, что веревки его «перерезал» обычный палец, а вовсе не меч и не кинжал.

— Кто вы? — глаза спасенного впервые посмотрели ему в лицо. Вопрос был задан на английском, да и черты лица пленника выдавали явного европейца. Значит, и впрямь выходец с островов. Глядя на него, Вадим поневоле подумал о том, что как ни перемешивали войны и миграции население Евразии, время все равно сработало по-своему. Прошли века, и испанцы вновь стали испанцами, англичане — англичанами, а тех же немцев ни за что не спутаешь со шведами или французами…

— Я? Видимо, ваш спаситель.

Чуть помешкав, мужчина неуверенно предположил:

— Россия?

Возможно, он подумал о том же, о чем секунду назад размышлял Дымов. Скупо кивнув, Вадим шагнул к дайкам. Изувеченный палач продолжал кататься по земле. Кисть, сжимающая рукоять тяжелого меча, валялась чуть поодаль. Пожелай он — и ампутированную руку можно было без особых хлопот прирастить обратно, однако такого желания он не испытывал, а если и мелькали случайные мысли, то их тотчас сдувало при одном взгляде на обезглавленные тела людей. Вот тут бы он действительно постарался! Оживил бы всех до единого, поставив на ноги. Оживил бы, если бы мог. Но, увы, это было Дымову не по зубам. Голова, отделенная от туловища, умирает сразу и навсегда. Был уже в прошлом Вадима печальный опыт, и ничего у него тогда не получилось. Не стоило мучиться и сейчас. А посему Вадим ограничился тем, что точечным ударом по нервному узлу заставил умолкнуть вопящего палача. Сильное тело тотчас разметалось на камнях, пару раз дернулось и обмякло.

— Куда они вас вели?

— Этого я не знаю, — на лице англичанина проступила растерянность. — Но, скорее всего, в Алхат. А может, даже и в Вальрам. Насколько я знаю, именно в столице у них находятся самые крупные невольничьи рынки.

— Значит, все плененные в Томусидо играют у них роль рабов?

— Выходит, что так… — англичанин протянул экстрасенсу подрагивающую руку. — Стив Бартон. Ученый лингвист. Имею профессорское звание.

— В самом деле? — Вадим понимающе усмехнулся. Разумеется, никаким профессором англичанин не был. Скорее уж майором или полковником английской разведки, благо последняя в Англии всегда процветала, на порядок превосходя аналогичные службы других государств.

— Ну, а я Вадим Дымов. По профессии — психолог, по статусу — турист.