Сердце Черного Льда [С иллюстрациями]

— А ты думал, мы на Турнире уродовались, чтобы Чашу так просто отдать? — гоготнул Дерих. — Ищи дураков.

Дан поставил Чашу на землю и наполнил ее водой из фляги. То ли причиной тому был лунный свет, то ли свойство Чаши, но вода сияла в ней, как расплавленное серебро. Тинкин вынул из рукава и протянул Дану длинную портняжную иглу. Дан взял ее двумя пальцами и опустил в Чашу. Против ожиданий игла не утонула, а встала в воде стоймя.

— Так, — с видимым удовольствием произнес Дан.

Все склонились над Чашей, едва не стукаясь лбами. По воде побежали круги, серебряные блики заметались по лицам. Игла медленно погрузилась в воду, но не пошла на дно, а зависла. Повисев некоторое время, она «легла» и начала вращаться по кругу.

«Точно стрелка компаса», — подумал Миха.

Вращение иглы постепенно замедлялось, и наконец она застыла, подрагивая. При этом она еще и сдвинулась ощутимо ближе к одному из краев Чаши. Лат тут же проверил заданное иглой направление по карте.

— Все ясно, — сказал он. — Пойдем под землю через могильник.

Вопреки опасениям Михи никаких трупов в могильнике не оказалось. Все, что могло рассыпаться в прах, рассыпалось, да еще и грабители потрудились. Единственное напоминание о тех, кто когда-то лежал здесь, — грубые изображения полумесяца и бегущих волков на расколотых плитах саркофага.

Достали заступы и под руководством Лата раскидали нагромождение каменных обломков. Под ними обнаружился лаз, уводящий вглубь, под могильник.

Из тюков появились железные каски с закрепленными на них масляными фонарями. Михе каска не досталась, зато ему поручили нести клетку с парой дремлющих канареек.

— Смотри в оба, — велел Червяк. — Внизу случаются места, где воздух отравлен. Канарейки почуют раньше нас, начнут биться. Сразу кричи.

Дерих разлил масло в фонари, запалил фитили. Все впятером обвязались веревкой. Лат с неожиданной для его габаритов легкостью спустился в лаз. За ним Дан, следом Дерих, Миха и Тинкин.

Желтые пятна света метались по стенам лаза, выхватывая непонятные метки давно сгинувших могильщиков да черные потеки. Загадочно мерцала Чаша в ладонях Дана. Миха смотрел то под ноги, то на нахохлившихся канареек. Сам дышал осторожно, будто пробуя на вкус затхлый здешний воздух.

Лаз, по которому местами приходилось ползти на корточках, вскоре расширился, и Миха с удивлением понял, что туннель, в который они вышли, в далеком прошлом был целой улицей. Под ногами угадывались остатки плит мостовой, в стенах перемежалась разная кладка — когда-то здесь стояли дома. Червяк подтвердил наблюдения Михи:

— Когда эрвидоры разбудили вулканы, целые кварталы похоронило. Орда прямо поверх отстраивалась. Изрядная часть города от землетруса под землю ушла. Железный Дворец Опустошителя, по слухам, целиком провалился, как стоял, так и сгинул. Одна дыра осталась, на ней Кантангу Башню Ночи построил. Как ее обрушили, так дыру завалили.

— Нам направо, — сказал Дан, указывая на Чашу.

Добрую версту шли по руслу погрузившегося под землю акведука. Дан поделился из прочитанного, что построенный еще во времена Философов акведук доставлял горячую подземную воду из ключей, питающих Сплавицу. Тарту обрушили его за ненадобностью, их машины добывали тепло из самых глубин земли. Совсем скоро они наткнулись на следы их работы — им стали попадаться узкие, немыслимо глубокие колодцы, из которых поднимался пар.

— Сами машины Безликих редкость, — сказал Лат. — Их порушили или разобрали и растащили по мастерским Россыпи. Но в некоторых труднодоступных местах, я слышал, попадаются.

— Лучше нам те места миновать, — заметил Дерих. — Много я слышал про изделия Тарту, и ничего хорошего от встречи с ними не сулили.

Чаша привела их на развилку, где решено было сделать небольшой привал. Долить масла в фонари, обсудить дальнейший маршрут.

— Игла указывает на запад, — сказал Лат, вновь расстилая свою карту. — Места знакомые. Нам бы их лучше обойти.

— Чего так?

— Во времена Орды там были подземные кузницы саллахов. В наследство карлики оставили ловушки, иные действуют до сих пор. Нам бы сделать крюк да пройти через район старых казарм. Там поспокойней.

— Я бы предпочел не отклоняться от пути, указанного Чашей, — сказал Дан.

— Хозяин — барин. Тогда ступаем гуськом, сторожко. Без моей команды ничего не делаем. Веселая прогулка кончилась.

Первая ловушка попалась им через полверсты. Лат жестом велел остановиться, приложил палец к губам. Указал на плиты пола впереди. В камне змеились мерцающие прожилки.

Червяк подобрал увесистый обломок и бросил на необычные плиты. Раздался звук, как будто разбилась тарелка. С угрожающим шорохом воздух рассек стальной полумесяц, подвешенный на маятнике. Он появился из одной стены и скрылся в другой. Если бы на его пути попался кто-нибудь, развалил бы пополам.

Жестами призывая к молчанию и тишине, Лат показал, что на ноги надо обуть холщовые мешки, тюки подхватить так, чтобы не звякнули. Впятером, замирая по первому движению Лата, крались по мерцающим камням. Когда миновали опасное место, Червяк сказал только:

— Срабатывает на звук.

Дальше был восьмиугольный бассейн с темной густой жидкостью. Лат не стал объяснять, в чем угроза, просто увел их в сторону. В одном месте пришлось ползти, каменные ухмыляющиеся маски на стенах, по словам Червяка, умели плеваться огнем или стальными язвящими стрелками. В другом загасили свет и пробирались на ощупь.

Перед узким, как кишка, коридором Лат сильно заколебался. Но игла в Чаше звала туда, а обходных путей не было. Лат достал из мешочка на поясе вязанку старых монет с квадратной дыркой в середине. Снимая монеты по одной с веревки, он подкидывал их, ловил в ладонь, а после катил по полу в коридор. Сузившимися глазами Лат следил, как катится, как крутится и падает монета.

— Идти точно за мной, — сказал он. — Один неверный шаг, стены сойдутся и нас всех подавят, как квашеную капусту.

Червяк повел их от монеты к монете, бросая перед собой новые. Шаг за шагом они преодолели коридор и оказались в круглом зале. Когда-то здесь была большая городская площадь. Ее завалило во время извержения, а трудолюбивые саллахи, поселившись в недрах Толоса, вновь расчистили и превратили в развязку подземных путей. Потемневшие от времени рельсы выходили из боковых коридоров и сплетались в середине зала. Опрокинутые разбитые тележки валялись подле них.

Здесь они наткнулись на следы войны. Тележки использовали как баррикады. Рядом лежали насквозь проржавевшие кольчужные фартуки саллахов, лишившиеся рукоятей боевые молоты и расколотые шлемы. Попадались черепа подземных карликов, человеческих костей не было. Победители забрали своих павших.

«Сражались, умирали, — думал Миха. — Выгрызали, небось, друг у друга каждую пядь. А теперь пыль одна лежит. Герои и трусы вперемешку».

Тинкин наклонился и подобрал железный ошейник. Удивительное дело, ржавчина, сожравшая остальные доспехи и оружие, ошейник пощадила. Приглядевшись, Миха заметил, что кругом тусклых металлических колец валяется немало. Застежек на них не было, как же их снимали-надевали?

— А никак, — ответил Дан на его вопрос. — Саллахи же в рабстве были, им ошейники прямо на шеях клепали.

— Если в рабстве, то чего они сражались? Сложили бы оружие, и все.

— Говорят, околдовал их Кан. Похитил сердца.

Миха вспомнил историю деда Ойона. Пригляделся к ошейнику в руках Тинкина. В железе виднелась четырехугольная выемка. С ней ошейник походил на оправу… для чего?

— Тинкин, бросил бы эту дрянь, не возился, — сказал Миха.

— Да, — поддержал Дан. — И в самом деле.

— Продать его все равно не получится, — обернулся Лат. — У ошейников дурная слава, перекупщики их не берут. Одно время валитские закупали, пытались в составе сплава разобраться, а потом и они перестали.

— Да мне, может, просто интересно, — Тинкин отшвырнул ошейник прочь.