Аметистовый блин

«Лебедь, рак и щука». Но привыкший к повиновению спортсменов атлет полагал, что главное – найти разумные доводы, и странно будет, если они не дойдут до человеческого сознания. Опять же – раз он, почти супермен, не устоял перед хитрой Лилианой, которой, конечно же, плевать было на его семейное счастье, лишь бы оплатил обряд, то и Маркиз-Убоище расскажет ей, как на него вышли грабители, во всех подробностях.

Итак, он постановил пригласить на совещание Лилиану в качестве специалистки по магии и стратегии оболванивания, отца Амвросия в качестве специалиста по Библии и особняку, а также Маркиза-Убоище в качестве специалиста по преступникам.

Место встречи он выбрал поневоле – тренерскую при зале. С девяти утра до девяти вечера он должен был там присутствовать, за исключением перерыва с двенадцати до трех, который Сережа использовал для собственной тренировки и блаженства в маленькой сауне. Он настолько сросся с залом, что мысль встретиться на более нейтральной территории ему и в голову не пришла.

Не откладывая дела в долгий ящик, Сережа позвонил Лилиане, попозже вечером – на квартиру к Майке, где жил теперь филармонический артист, и послал гонца с запиской к отцу Амвросию. Один из качков жил неподалеку от церквушки.

Наступил день следующий и наступило время совещания.

Первым раньше срока заявился Маркиз-Убоище, и это сперва показалось Сереже странно, однако как только Маркиз попросил двадцатку до послезавтра, все стало на свои места. В конструкторском бюро был свой алкоголик – и его повадки бюро изучило наизусть. Сережа сопоставил двадцатку с забегаловкой на углу и понял, в каком виде припрется через часок-другой Маркиз-Убоище, если только припрется вообще.

– Извини, друг, – сказал он сурово, поигрывая грудными мышцами. – В другой раз.

Маркиз-Убоище поразился тому, что мужчина отрастил себе грудь, шевеление которой так впечатляло даже сквозь свитер. Но, к счастью, промолчал.

– Садись, – Сережа показал на обитую дерматином скамью. – Можешь из этого сделать кресло. Подними спинку за тот край и установи упор.

Маркиз-Убоище сделал, как велели, и вальяжно уселся, развесив по обе стороны скамьи полы длинного серого плаща.

– На этой скамье вообще-то качают бицепс, трицепс и грудь, – намекнул Сережа, искренне надеясь, что Маркиз-Убоище задаст хоть из вежливости вопросик, а тогда уж удастся внушить тощему артисту необходимость тренировок.

Но тот поерзал, сполз чуть пониже и вынес вперед худую крупную руку подозрительно царственным жестом.

– Нам подобает лишь повелевать, но не просить, – хмуро сказал он. – Коль скоро мы не можем вас помирить, то назначаем встречу вам в Ковентри, в день Ламберта святого. Там спор, раздутый яростью речей, решится сталью копий и мечей!

Маркиз-Убоище вдруг резко выпрямился, откинул левой рукой складки серого плаща и оскалился, испустив негромкий, но удивительно злобный смешок.

– Раз не миритесь – тот пусть будет правым, чья доблесть победит в бою кровавом, – с непонятным Сереже