Невозвращенцы (СИ)

Александр от испуга подпрыгнул на месте. Как смог Олег подкрасться так незаметно и неслышно?

— Олег! Спасибо тебе! Как я рад тебя видеть! Что с Игорем? Где ты был? — затараторил от избытка чувств Александр и поднявшись, хотел обнять своего спасителя.

— Не подходи!

— Что?

— Не подходи ко мне, — отодвинулся Олег.

— Н почему? Ты ранен? Болен?

— Можно и так сказать….

— Я может чем могу помочь?

— Можешь, но не надо…

— Да е…… что случилось то? Что за загадки? — сел на траву Александр. — Объясни наконец.

— Хм… Ты ничего не замечаешь?

— А что я должен заметить? Человек как человек. Две ноги, две руки, голова…

— Человек… — грустно прошептал Олег.

— Ой б…! — сидя отшатнулся Александр, да так, что упал на траву.

До солдата наконец-то дошло то, о чем он не мог так долго сообразить. Мысль о какой-то неправильности стучалась в мозг, но Олег выглядит так обычно… У Олега же не было одной руки, а сейчас обе руки присутствовали на месте!

— Эт-т-то как?

— А это? — Олег равнодушно взмахнул руками. — Вот так. Просто.

И Олег рассказал.

«И как мне теперь жить? Я теперь безрукий, калека, инвалид, урод!» — раздумывал, сидя на берегу реки искалеченный в стычке солдат. И если в суматохе отступления эти мысли не очень сильно досаждали, на них просто не было времени, то сейчас они с удвоенной силой накинулись на инвалида. «Что делать? Кому я нужен? Тех же ребят задерживаю только. Лучше мне было вообще не рождаться… Или умереть… Сейчас… Работать не могу, девушкам такой не нужен я…»

— Здрав будь, суженный мой, — прервал его тяжелые мысли женский голос.

Олег вздрогнул от испуга, поднял голову и с удивлением увидел свою давнюю знакомку, Плотву. Также, как и в первую их встречу она сидела на соседнем камне и выжимала свои роскошные светлые волосы.

— Как ты сюда попала?

— Тебя догоняла. Уж горазд же ты бегать…

— И зачем?

— Люб ты мне, суженный мой. Как увидела тебя, защемило сердечко, жить без тебя не могу. Возьмешь ли в жены свои меня?…

— Да какой замуж? Ты не видишь, дура, руку мне отрубили, кому я нужен?! — перебил ее Олег, но та все так же продолжала.

— … У дедушки испросим дозволения. Он дозволит — я у него любимица. Он даже обещал речку нам на житье отдать, ту, в которой мы повстречались…

— И что я там делать буду?

— … Речка та хорошая — и воды быстрой и чистой много, и омутов глубоких, да и без хозяина пока…

— Не умею я рыбу ловить!

— А зачем ее ловить? Ее пасти надо! — удивилась Плотва на столько, что даже рассказ о своих мечтах прервала. — Ой! Кто же тебя так поранил? — наконец заметила она увечье.

— А! Заметила? Ну что посмотрела? Ну и проваливай теперь… — отвернулся от нее Олег, чтобы не увидела она его влажных глаз.

— Ну это не беда, дедушку я умолю, приделает он тебе руку.

— Деревянную? Металлическую?… Не думаю, что вы можете сделать протез лучше нас…

— Зачем деревянную? Она же в воде разбухнет и сгниет… Да и железо тоже ржей рассыпиться… Обычную…

— Что? — вскочил на камне Олег, — Вы можете прирастить мне руку?

— Да разве это сложно? Это живое к мертвому не пристанет, а мертвое к мертвому…

— А причем тут мертвое? — не понял Олег.

— Так возьмешь меня? — перебила его Плотва.

— Э…

— Да ты и так мой уже! — воскликнула Плотва.

— То есть?

— А не ты ли со мной беседы разводил? Не ты ли простоволосой меня видел? И не ты ли гребешок мне узорчатый подарил?

— Да ну и что тут такого? Ну говорил. Ну видел. А гребешок ведь просто подал тебе — он же вой был.

— А не был он моим! Я тебя обманула. Так что — дарил. И теперь изволь! Бери меня в жены!

— Да ты что? С дуба рухнула? Из-за какого-то гребешка жениться?! С ума сошла?

— А как помощь принять, это ты горазд? Если бы я твой плот тогда не подтолкнула, и ты, и дружки твои утопли тогда…

— Это когда такое было?

— А когда вы от лихоимцев бежали.

— А… Ну спасибо тогда…

Настроение Плотвы опять резко изменилось. Если еще секунду назад она яростно обличала Олега, как неверного мужа, то теперь она вся сжалась на камне и из ее глаз закапали слезы.

— Ну ты это… Не плачь, — смутился Олег.

— А ты возьмешь меня? В жены? — сквозь слезы, вся укутанная в свои светлые волосы, спросила Плотва.

— Ну…

— Возьми! — опять вспыхнула страстью Плотва и вскочила. — Разве я не красива? Разве не туги у меня косы цвета спелой пшеницы? — и провела руками по своим волосам. — Разве не прекрасно тело мое, белое как молоко? — с этими словами она скинула с себя свою длинную рубаху, оставшись укрытой только своими долинными волосами. — Гляди на меня.

— Красива, — прошептал Олег, не в силах оторвать взгляд от такого зовущего женского тела.

— Возьмешь меня? Или тогда к воде всю жизнь не подходи! Сгублю тебя, только мне или некому! — опять яростно воскликнула Плотва.

— Да ладно, ладно тебе! Эх…. Возьму, — выдохнул Олег.

Плотва вся просияла и обняла своими ладонями лицо Олега. Руки у нее были ледяными.

— Суженный мой! Любимый… — шептала она плача.

— Ну ладно, ладно… оденься уже — а то вон, все руку ледянющие.

— Так они всегда у меня такие…

— Почему?

— А разве ты не понял? Я же русалка.

— Что? — опешил Олег.

— Русалка. Ужель у вас их не бывает?

— Как русалка?

— Обычно… Любила я молодца сильно, да он меня нет. Вот от горя в русалочью ночь утопилась я, ему назло. Да пожалел меня дедушка водяной, по нраву ему я пришлась…

— Погоди. И где ты живешь? И где мы будем жить?

— Да где все и живут — в воде. Вон взгляни, какой красивый омут, а как там хорошо… Днем не жарко, ночью не холодно, зимой спать хорошо… А какая там зелень. Да и рыбой речка богата. Не пожадничал дедушка. Угодья богатые…

— Погоди, погоди… — Олег накрыл ее холодную правую ладонь своей, и попробовал снять со своей щеки, но не смог. Хватка, что он заметил с удивлением и с растущим испугом, была железная. — А я? Я не могу жить под водой…

— Это сейчас, а потом…

— То есть, «потом»?

— Уйдет из тебя огонь, что горячит твою кровь, сможешь ты и водой жить…

— То есть как, уйдет?

— Вдохнешь ты водицы чистой…

— Ты меня что, утопить хочешь? — задергался Олег, но русалка держала крепко.

— Нет, что ты. Топить нельзя. Утопнешь ты — живота лишишься. А так, водяным станешь…

— Каким еще водяным? Отпусти меня…

— Обычным водяным… Ведь над тобой обрядов не читали…

— Да, я не крещен, — сказал Олег, и резко пожалел о том, что раньше относился к «поповским байкам» и крещению как к пережитку темного прошлого…

— Вот. Был бы ты благословлен волхвами али амулеты какие носил бы, то даже поцелуй мой не спас бы тебя, а так, будешь ты мне мужем, водяным.

— Не. Погоди… Я не знал… Я не хочу… — и если еще минут десять назад он хотел свести счеты с жизнью, то сейчас ему яростно хотелось жить. Пусть даже и инвалидом, но жить!

— Ты согласился. Сейчас!

— НЕ… — только попытался закричать Олег, но тут Плотва притянула его губы к своим и впилась в них холодным мокрым поцелуем. Ледяное тело, чей холод Олег чувствовал даже через форму, прислонилось к нему, обняло его и медленно стало увлекать в воду. Солдат пытался сопротивляться, но это все равно, что было биться лбом об стену, объятья русалки были как из стали, ничего не помогало. Через десяток секунд борьбы в реке раздался громкий плеск, от которого пошли крупные круги по воде. Берег опять стал девственно пустынен…

На полянке повисло молчание.

— А ты точно Олег? Может ты призрак или зомби?

— Да. Ты не прав и прав. Нет. Я действительно Олег… Во всяком случае звался когда-то. Да — я уже не живой….

— То есть, как не живой?

— Нежить я.

— Ерунда какая-то! Этого не бывает!

— Бывает, — совершенно спокойно отреагировал на вспышку Олег.

— И как ты себя чувствуешь? Как оно?