Наковальня

— Вы уже бывали в Действительности? — поинтересовалась Миа.

— Гм, нет, — признался Габриел. — Я бывал в виртуальной реальности, но…

Миа взглянула на него недоуменно, но, должно быть, она заметила его просьбу об анонимности на терминале, потому что просто кивнула и сказала:

— Конечно, тогда я объясню вам процедуру.

Они вошли в одну из дверей и оказались в маленькой, маткоподобной комнате. Ее стены, пол и потолок мягко закруглялись, без швов перетекая друг в друга. В центре комнатки стояла невысокая — Габриелу по колено — кровать, принимающая форму тела. Землянин ощутил первые приступы дискомфорта. Хотя задуманная таким образом, чтобы посетитель чувствовал себя спокойно, своей теснотой эта комнатка сразу напомнила ему камеру в тюрьме ЦУРЗ.

Миа показала закуток, где можно повесить одежду или, по желанию, утилизовать ее и набрать новую.

— Когда разденетесь, просто ложитесь на кровать, головой к внутренней стене. Для запуска программы вы должны произнести слово «активировать», все остальное будет сделано автоматически.

Когда все электроды, глазные и ушные элементы и осязательные нервостимуляторы будут на месте, вас парализуют, начиная от шеи. Это совершенно безопасная процедура, ее цель — предохранить вас от нечаянных травм из-за непроизвольных мышечных спазмов. Прежде чем вы войдете во ВНУТРИмир, вы получите десятисекундное предупреждение. Когда будете ВНУТРИ, вы сможете выйти по своему желанию, произнося слова: «направление — внешний мир».

В том маловероятном случае, если вы вдруг окажетесь в ситуации, где не сможете говорить, никакой проблемы это не составит, так как аппаратура регистрирует субпроизнесения, и сознательного желания будет достаточно. В любом случае программа закончится ровно через два часа после запуска. У нас есть полный штат специалистов, которые помогут вам справиться с любыми физиологическими и психологическими проблемами, возникшими в результате вашего визита во ВНУТРИмир, но я должна добавить, что ваше согласие на отказ от предъявления судебных исков было зарегистрировано, когда вы платили.

Последнее было высказано в том же ритме, что и остальная речь, и Габриел не сразу понял, что женщина закончила.

— Спасибо, я уверен, все будет в порядке, — сказал он, пытаясь скрыть тревогу. Но техник ВНУТРИмира не уходила.

— Так как это ваше первое путешествие во ВНУТРИмир, — медленно проговорила она, — есть несколько вещей, которые вам будет полезно знать… в частности, о человеке, которого вы навещаете, и я не нарушаю никаких законов, говоря вам это. Конечно, вы знаете, что все жители нашей Действительности постоянно и полностью отключены, вследствие долгого времени, которое они провели ВНУТРИ. То место, где они находятся, — реальное, и если бы мы заново подключили их нервную систему и вывели их НАРУЖУ, они бы реагировали на это, — женщина обвела рукой комнату, — как на сон наяву. Или кошмар, — добавила она с притягательной сухостью.

Габриел решил в этот момент, что техник Миа заслуживает доверия.

Женщина продолжала:

— Однако жители будут узнавать в вас чужака и могут изгнать вас с помощью одного заранее определенного слова или жеста. Это слово или жест — индивидуальны для каждого жителя, и нам не разрешается открывать их. Но если вы вдруг полетите вверх тормашками и снова окажетесь здесь — то что он там сказал или сделал последним? Это было оно. Если вас прогонят, вам больше никогда не разрешат посетить этого жителя, если он устно не попросит вашего присутствия. Более того, посещения любых других жителей Действительности также будут запрещены без обращения к Низшему Суду. Это должно отбить охоту у любопытных туристов, приезжающих в однодневные экскурсии, и защищать права законных гостей — таких, как вы. Вы понимаете?

— Я понимаю. Нетерпение Габриела росло.

— Хорошо, — продолжала Миа, ничем не показывая, что заметила это. — Теперь о мистере Уэстлейке. Прежде чем уйти ВНУТРЬ, кандидаты Действительности имеют право ограничить визиты в свой мир посторонних лиц до одного визита в шесть месяцев. Большинство выбирает символическое oграничение. Мистер Уэстлейк выбрал максимальное.

— Вы хотите сказать, что если бы кто-то посетил его за последние полгода, меня бы сейчас к нему не пустили? — изумленно спросил Габриел.

— Именно. — Глаза техника Миа блеснули. — И если вы не знали мистера Уэстлейка до того, как он ушел ВНУТРЬ, тот факт, что он выбрал этот минимум, должен вам кое-что о нем сказать.

«Иными словами, Магнус Уэстлейк — нелюдимый тип», — подумал землянин, а вслух сказал:

— Так вы говорите, что он может вышвырнуть меня еще до того, как я получу возможность вытереть ноги?

— Тем самым серьезно ограничивая ваш доступ в Действительность на будущее.

Габриел задумался:

— А вы не можете сказать, в каком мире он живет? Это могло бы пригодиться.

Миа покачала головой:

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Запрещено по Закону о неприкосновенности частной жизни.

— Но я буду там через пять минут.

— Вот тогда и узнаете. Уверена, что вам, как путешественнику, не привыкать к таким вещам.

Габриел похолодел.

— Что вы сказали?

— Ну, вы же не с Тора, не так ли? Судя по акценту, — спокойно заметила Миа.

— Нет, я не с Тора. — Габриел выдавил улыбку. — Я с Гелиоса.

— Добро пожаловать на Тор, — ответила женщина. — Еще есть вопросы?

Габриел сделал беззаботный жест:

— Нет. Большое спасибо.

Техник ВНУТРИмира пожала плечами:

— Что ж, желаю приятного путешествия. Эта комната совершенно безопасна. Если вам понадобится еще что-нибудь, просто крикните.

Уже закрывая за собой дверь, она добавила:

— Хорошей вам рыбалки.

Хорошей рыбалки? Лежа на спине, он ломал голову над ее прощальными словами, чувствуя, как кровать автоматически приспосабливается к его телу. Теперь, когда Габриел смотрел на потолок, он заметил крышку, похожую на перевернутый гроб, которая, очевидно, вскоре опустится и полностью закроет его.

— О черт! — прошептал он в внезапной панике. — Куда же это я полез?

Его руки стали липкими от пота.

Зажмурив глаза, Габриел глубоко вдохнул и сказал:

— Активировать. — Голос вышел сдавленный и слишком писклявый.

«Безбрежные открытые равнины, — велел он себе, — думай об безбрежных открытых равнинах, и широких долинах, и лесах, и горах, и океанах, и голубых небесах…»

«Которых ты, возможно, никогда больше не увидишь», — ответил внутри него другой голос.

В это мгновение Габриел почувствовал, как крышка накрывает его, а в следующее мгновение его с головы до ног окутало в объятие перины. На уши были поставлены чашки, заглушающие все звуки, кроме биения его сердца; лицо закрыла маска, оставив свободными одни глаза. Затем он ощутил легкий укол в шею и понял, даже не пробуя пошевелиться, что его тело парализовано.

«О Боже!»

Вдруг ласковый женский голос сказал ему в ухо:

— Вам плохо? Пожалуйста, ответьте «нет» в течение пяти секунд, или программа будет остановлена.

«Да! Черт побери, ДА!»

— Нет, — ухитрился выдавить он.

— Программа будет продолжена, как только дыхание и сердцебиение вернутся к нормальному ритму, — промурлыкал голос.

«О Боже, да включай ты ее, и все!» Габриел приказал своему дыханию замедлиться. Вдох-выдох-вдох-выдох-вдох-выдох, вдох, выдох, вдох, выдох, вдох…

ВЫДОХ… ВДОХ… ВЫДОХ… вдох…

Выдох.

Вдох.

Выдох…

Внезапно он очутился по пояс в ледяной воде. Задохнувшись от холода и потрясения, Габриел почувствовал, как его яички втянулись и съежились до размера арахиса. В то же мгновение его глаза резко открылись, и землянин увидел, что стоит в медленно текущей реке, одетый в одну лишь набедренную повязку из мягкой кожи. Он стоял согнувшись, и вытянутые руки по локоть уходили в прозрачную воду.

— Ну и ну! — хрипло проговорил Габриел. — Ну и ну. Не двигая ни единым мускулом, он осмотрелся. Судя по длине теней, здесь наступал вечер. Берега были из красного песка. Тут и там из него пробивались островки желто-зеленой травы высотой до бедра. Но внимание Габриела привлекли деревья. «Красные речные камедные деревья», — изумленно подумал он. Красные камедные деревья, точно такие, что растут вдоль водных артерий Австралии, с их бумажно-белой корой, многочисленными изгибающимися стволами и поникающими ветвями. Но, продолжая смотреть, он понял, что эти деревья — единственные знакомые элементы. Оливковой рощице, зеленеющей на пригорке в пятидесяти метрах от берега, определенно нечего было делать у антиподов.