Паутина

Инглз несся со всех ног, забыв об осторожности, по спиральному коридору, стараясь обогнать собственную смерть. Он не мог понять, почему до сих пор не чувствует удушья. Или не исправлен датчик? Он совсем забыл об эликсире, который делал свое дело, перестраивая метаболизм тканей. Пока еще Инглз не мог, подобно обитателям шахты, обходиться совсем без кислорода, однако потребность в нем существенно уменьшилась.

Голова разламывалась от боли. Боб решил, что дело в кислородном голодании, и только ускорял бег. Потом стало ломить все тело. «Ох, и устал же я, — думал Инглз, — а как же там Джек? Надо скорее, скорее…»

Сашенька шел настолько быстро, насколько позволяли раненая нога, опять давшая о себе знать, и тяжелая связка баллонов на плече. Он тяжело дышал, по лицу градом катился пот. Усталость и собственное шумное дыхание, заглушавшее посторонние звуки, помешали ему вовремя засечь приближение Инглза.

Боб увидел впереди себя человека в скафандре, тащившего связку баллонов, перевязанных ярко-алой «липучкой», и, не задумываясь, на ходу вскинул лазер, целясь в ноги вору и надеясь не задеть баллоны. В этот момент Сашенька обернулся, спиной почуяв неладное, увидел наведенный на него лазер, шарахнулся в сторону, споткнулся и упал. Баллоны с грохотом раскатились по туннелю. Инглз немедленно выстрелил. Одним прыжком Сашенька достиг поворота туннеля и, прихрамывая, бросился бежать. Инглз не стал гнаться за ним. Было бы неплохо обезвредить неизвестного, но Боб помнил, что Сибирцев умирает от удушья. Главное — баллоны. Он схватил ближайший, быстро подключил его к скафандру и усилил подачу кислорода. Дурнота и головная боль неожиданно усилились. Не обращая на это внимание, Инглз подхватил второй баллон, заставил Хоскинга подобрать еще один и показал в сторону, откуда они пришли. Хоскинг кивнул и затрусил по коридору, прижимая баллон к груди единственной рукой.

Тем временем Сашенька, хромая больше прежнего и часто оглядываясь назад, шел вниз. «Запрусь в хранилище… там люк… пусть попробуют взять меня… — бормотал, успокаивая себя, Сашенька. — Отсижусь, пока не придет Вайцуль… Выручит… Не догадаются, где я… там еще баллон…» Он и сам понимал, что это самообман, что хозяева Колонии, спохватившись, обыщут все углы и непременно найдут его. «Ну и что?» — вновь спорил сам с собой Сашенька. Он никого не убивал, в Колонию его привел Вайцуль по приглашению местных жителей. Баллоны? Он не знал, чьи они, взял на всякий случай. Ах, вы тоже пришли на шахту с Болота? Не видел. А у меня как раз кончился запас… Он здесь только гость полезный. Если бы не эта боль… Все-таки он выкрутится.

С трудом он отворил тяжелый неподатливый люк, протиснулся в хранилище, тщательно запер люк за собой и несколько минут отдыхал, собираясь с силами. За стеллажами места было мало, он дотащился до второго люка и остановился. Что за ним? Должно быть, еще один склад. Вот и над тем люком, который он миновал, горел такой же тусклый красный сигнал. Сашенька справился с запором, отворил люк и шагнул в темноту.

Нога его на мгновение повисла в воздухе. Сашенька не удержался, качнулся вперед, хватаясь за перила, но раненая нога подвернулась, и он кубарем покатился вниз по крутой грохочущей лестнице. Люк автоматически захлопнулся за ним. Зажегся дополнительный — зеленый — сигнал. Это означало, что в виварии находится человек.

Когда Инглз и Хоскинг, спотыкаясь от усталости, ввалились в аварийный отсек, Сибирцев был без сознания. Инглз, не обращая внимания на Арсена, который что-то спрашивал у него, спешно переключил баллоны и до предела увеличил подачу кислорода. Через минуту-другую лицо Джека порозовело, дыхание стало глубже и ровнее. Инглз облегченно вздохнул.

Свободные исследователи, не теряя времени, суетились вокруг, наводя порядок. Тела убитых перетаскивали в холодные штольни, сделав предварительно инъекцию А-эликсира — несмотря ни на что, Арсен надеялся, что кого-то удастся спасти. Лишь тело мятежного вахмистра отправили в мусоросжигатель. Хоскинг, куда-то исчезавший, через полчаса возвратился в аварийный отсек. Инглз к тому времени окончательно пришел в себя и слышал, как тот докладывал Арсену: «Ничего… обрывки скафандра и помятый баллон… Ну, последние клоны вообще злющие, да еще целый день без корма…» «О чем это он?» — отстраненно подумал Инглз и тут же забыл об услышанном.

Хоскинг переговорил с Арсеном, подошел к федеркомовцам и жестом пригласил Инглза следовать за ним. Сзади двое бэтаменов легко приподняли и понесли Сибирцева.

Их оставили одних в пустом отсеке. Джек лежал на единственном ложе, а Инглз привалился спиной к стене и пытался расслабиться.

Он не был ранен, но чувствовал себя полумертвым, видимо, от усталости. Все тело ломило, раскалывалась от боли голова, глаза резало, в горле першило, как при сильной простуде. Инглз попытался прибегнуть к проверенному средству — добавить кислорода, но от этого, как и в прошлый раз, его состояние сразу же ухудшилось. Не понимая в чем дело, Боб, однако, поспешил убавить подачу кислорода.

Сейчас он почти завидовал Джеку. Дурнота, головная боль, усталость — все это было еще ничего. Стоило Инглзу прикрыть глаза, как перед ним появлялось лицо Вайцуля, медленно превращающееся в бесформенное, обугленное пятно…

Впервые в жизни он убил человека, да еще вот так, лицом к лицу, в упор из лазера… Боб чувствовал, что сегодняшние события забудутся не скоро. Если вообще когда-нибудь забудутся.

В отсек вошел Хоскинг со шприцем и флягой эликсира в руках. Он склонился над Джеком, прислушиваясь к его дыханию, потом выпрямился и застыл в замешательстве. Наконец он недовольно пробормотал: «Пусть сам смотрит», — и собрался выйти из отсека.

— Ты что хочешь? — спросил его Боб, включив передатчик.

— Арсен велел эликсир твоему напарнику ввести, — охотно ответил Хоскинг, — а я решил подождать, пусть оклемается. Спешить некуда. Пусть Арсен сам посмотрит, а то в его состоянии ломка, то да се…

— Какая ломка? — поинтересовался Инглз.

— Как это какая? Та же самая, что у тебя сейчас. Небось чувствуешь себя так, словно по тебе «болотник» проехал? Я же помню, как со мной было.

— Я думал, это от усталости, — удивился Инглз.

— Усталость усталостью, а тебе ведь эликсир ввели, тройную дозу для быстрого эффекта. Конечно, будет ломать. Мне обычную дозу ввели, и то Арсен три дня в постели держал, под контролем. Натерпелся, пока прошло… Ладно, зато потом хорошо будет. Гермошлем скинешь, отдохнешь.

— Гермошлем? О чем ты?

— Как о чем? Ты что, не понял? Кончится ломка, сможешь дышать, как мы. Арсен, правда, пока не велел тебе говорить… да ладно, дело-то сделано.

— Дышать, как вы? Чем — хлором? Метаном? — медленно спросил Инглз, все еще не до конца сознавая страшную истину.

— Ну да, а чем мы тут дышим? И на Болото сможешь выходить без скафандра. Там, знаешь, интересно!

— А… а кислородом?

— Что — кислородом?

— Кислородом дышать смогу?

— Слушай, ты совсем тупой, да? Я же ясно сказал — хлором, метаном… Кислород теперь для тебя яд.

— А как же Альфа?

— Ну, об Альфе, парень, забудь. Теперь твой дом здесь, в Колонии.

— Так что же выходит, ваш эликсир людей нелюдями делает? — Инглз вскочил, машинально ухватившись за приклад лазера. — Что же вы раньше молчали? Нет, так не пойдет, я на это согласия не давал. Я здесь не останусь! Делайте, что хотите, но чтобы…

— Да что делать-то? Теперь все, делать уже нечего.

— Что со мной произошло? — хриплым шепотом спросил Инглз.

Хоскинг не успел ответить.

— Это сложный процесс, который можно проще всего описать как последовательное насыщение каждой клетки организма неорганизованной концентрированной субстанцией, ведущей к необратимым изменениям процессов метаболизма. Мы называем эту субстанцию «Эликсиром Айка», или, короче, «А-эликсиром», — ответил спокойный голос. Арсен, не замеченный Инглзом, вошел в отсек. Он махнул рукой, указывая на дверь, и Хоскинг исчез, оставив шприц и флягу.