Харон. На переломе эпох (СИ)

Из жигуленка вышла женщина, лет тридцати, безоружная, что бросилось в глаза в первую очередь. Мы же с Катюхой вылезли на хребет ЭЛке увешанные пистолетами, считая и ракетницу, подсумками и с Дикарями за спиной, чем вызвали удивление уже у встречающей стороны. Пусть удивляется - раз тут стреляют, то и не сдержать оборону могут, а нежить я предпочту отстреливать с оптикой на расстоянии. Плевать, что сейчас выгляжу "неполиткорректно". Я уже понял, что "БЕшки" мне не светят, а больше отсюда ничего не надо.

Женщина представилась Анной. Не любят женщины называть отчество и фамилию, до глубокой старости они все Маши да Наташи. Двое служивых представились как лейтенанты ФСБ, протягивая руки для пожатий и задумчиво косясь на наше вооружение. Не заставляя задавать вопросы, кратко изложил, что мы из Ломоносовского анклава, точнее, с аэропорта Станции. Предъявил "корочки". Полет ознакомительный, заправлять нас не надо, и пальцем обратный курс показывать не обязательно, сами найдем.

Анна пригласила всех "к себе" в диспетчерскую, где я удивился второй раз. Большие помещения, пульты, станции слежения и все это без людей. Во всей диспетчерской присутствовала только "Наташа", коротко представившаяся, и опять одевшая наушники, делая вид, что наш разговор ее абсолютно не интересует.

Меня долго пытали, чем дышит анклав, и какие порядки. Включил в мозгах заученную "кричалку", тарабаня про "птичку и вкусное". Сам осматривал КДП и мрачнел все больше. С экранов дальней развертки пыль уже несколько недель не стирали. "Диспетчер Анна", как подметил в процессе беседы, летной терминологией не владеет. И главное! Три четверти оборудования выключено.

Прервал "кричалку" и предложил рассказать о положении дел на аэродроме. Служивые, видимо по профессиональной привычке, попытались отделаться парой фраз и опять вернутся к расспросам. Но остановил их интерес жестом

- Вы уж нас простите, но подробности рассказывать некогда. Судя по интенсивности, с которой стреляют у вас по периметру, в любой момент нежить прорвется, и я хочу к этому моменту быть в воздухе. Мы уже во многих выживших сообществах побывали, вам рассказал даже больше, чем им. О себе вы рассказывать не хотите, на сим позвольте откланяться.

Лейтенант постарше спокойно ответил - Никто вас не держит, можете лететь. А нежить не прорвется. Не первый день ее держим.

- Что, же. Удачи вам, и бесконечных патронов. Даже не буду спрашивать, от кого вы так прячетесь, что даже по радио молчите.

Уже идя с Катюхой на выход услышал долгожданное - Подождите минутку. А что вы имели ввиду, говоря про.... - Вот ведь странно, психологический прием тысячу лет назад придуман, и все равно работает. Вот теперь поговорим!

Говорили недолго. Потом ехали на все той же четверке на "Мир", это "почтовый ящик" при аэродроме, находящийся напротив двадцатого авиаремонтного завода. Все это, вместе с аэродромом, обнесено забором, давно развалившимся, но ныне аварийно залатанным, чем придется. Некоторые дыры вообще автомобилями затыкали. На Завод и Ящик собрались все выжившие из Пушкина, Павловска, Красного села и даже с севера Гатчины. Приезжали с семьями и даже питомцами хотели если не улететь, то хотя бы отсидеться. Сюда же, в первые дни эпидемии, стаями летело начальство - удирать на самолетах. Удирать из Пулково, что в тринадцати километрах севернее, быстро стало невозможно - там нежити стало как шпрот в банке. Про Пушкинский аэродром знают не многие, толпы пассажиров тут нет, вот аэродром и выжил первые дни, хотя охраны у него "кот наплакал". Потом "слуги народа" наехали толпами, с охраной и даже войсковыми частями. Даже несколько спасательных экспедиций отсюда провели, вытаскивая "нужных людей" и положив при этом немало людей служивых. Затем боссы изобразили Карлсона, то есть улетели, оставив на аэродроме тьму народу, но обещали вернуться. В результате к настоящему моменту старшим начальником является полковник Куницын, к нему и едем, вояк четыре сотни с хвостиком, при колесной броне грузовиках и тяжелом вооружении, гражданских около восьмисот человек, проживающих прямо в цехах завода, благо есть там своя котельная. Отдельной статьей идет авиация - тридцать семь вертолетов, в том числе боевых, и восемь летчиков, способных на них летать. Шестьдесят четыре самолета всех модификаций начиная от СМ-92 "Финист", винтового, одномоторного самолетика на семь пассажиров, вместе с вожделенными мною сто третьими "БЕшками", и заканчивая восемнадцатыми и тридцать восьмыми ИЛами с уникальной учебно-тренировочной сто тридцать четвертой ТУшкой. Были тут и Ан-24, и истребители, и перехватчик - всякой твари по паре, а то и больше. Вот летчиков недоставало катастрофически. Шестнадцать человек, да и то не универсалов а, в основном, транспортников.

Полковник долго изучал мои "корочки", хмыкая и вертя неплохое, в общем-то, изделие Станции. Далее мне пришлось по второму разу пересказывать историю анклава и текущее положение дел, уже с подробностями.

Потом рассказывал все это по третьему разу уже толпе офицеров и гражданских начальников. Уговаривал себя, что тут полторы тысячи человек и есть ради чего ораторствовать. Посему даже на дурацкие вопросы, типа "есть ли у нас интернет", отвечал спокойно и развернуто. Что делать, у военных, как известно, извилина только одна, им желательно ответы разрисовать крупными картинками, как комиксы для дошкольников.

Потом обедали. Вот странная вещь время - вроде только завтракали, а уже обед из консервов. И, такими темпами вопросов-ответов, боюсь, ужинаем мы все еще тут. После обеда дело пошло бойчее. Толпа начальников рассосалась, и была возможность поговорить с Полковником приватно. Человек он, судя по делам на аэродроме, неплохой, ухватистый, еще Союзного производства. Изложил ему взаимоотношения руководства анклава, которые мне разрешил именно в таких ситуациях разглашать Пан. Место зама "министра обороны" занято капитально и без вариантов. А вот место самого "министра обороны" хоть и не вакантно, но за него можно побороться. Умный - поймет.

В семнадцать часов с минутами мы, наконец, закончили череду собраний и нас с Катюхой повезли на краткую экскурсию "для впечатлений". Я впечатлился. Заодно понял, что ничего-то я еще не видел из страхов нового мира. Люди сидели и спали в проходах цехов, на обрывках картона, на каком-то тряпье. Воды мало, людей много и население аэродрома напоминало начинающих бомжей, правда, пока без соответствующего запаха. Хлебозавод в Красноселке, сразу за забором аэродрома, стал основным, хоть и однообразным, источником пропитания, и теперь я представлял, что нас кормили королевским обедом. То-то народ так смачно уплетал угощения.

Пока я набирался негатива, к полету готовили обоих Финистов. Ничего другого после разлетевшихся начальников не осталось. Остальные борта либо кушали горючку, как не в себя, либо не могли сесть на грунт. Я рассчитывал найти тут военно-транспортные самолеты чуть ли не десятками. А нашел много-много хорошего и разного, но в данный момент не применимого. Ну, зачем Станции реактивные Сушки? А Тушки? Воот! Вертолеты хороши, но и аппетит у них военный. А Карлсоны, что обещали вернуться, высосали склады ГСМ на три четверти. Они все требовали заправлять самолеты, на которых улетали, "под пробку". Что говорило о том, что они сами не знали, куда летят - иначе заправлялись бы на конкретный маршрут.

Вот теперь мы и сидели у "разбитого корыта". Заправить все вертолеты на пару раз хватит, но этого мало, чтоб перевезти всех. Бросать бронетехнику, мобильные радиолокаторы и РСБН, то есть радиостанцию ближней навигации, как и еще кучу кунгов, прицепов и прочего оборудования - грешно и преступно. На заводах полно ценностей и уникальностей. А дай мне волю, я бы и плиты бетонного покрытия снимать начал.