Харон ("Путь войны") (СИ)

Николаев Игорь

Харон ("Путь войны")

Этот мир - был...

В нем человечество не отправилось "вверх", в атмосферу и космос, а спустилось в глубины Мирового океана. В небесах парили дирижабли, а гигантские субмарины перевозили людей к подводным городам и шельфовым платформам.

Теперь его не стало. Из неведомой вселенной, укротив материю и пространство, пришли безжалостные, непобедимые враги под черно-белыми флагами с трехлучевой свастикой. Началась война, в которой не принимается капитуляция и некуда бежать.

Но нельзя победить, не оценив силу и слабость вражеских легионов. И пока соотечественники готовятся к новым сражениям, разведчики на подводной лодке уходят в чужой мир, чтобы изучить противника. Там, где торжествует победившее зло, только долг и мужество станут им защитой и поддержкой.

И. Николаев А. Поволоцкий

Путь войны

Посвящается Сергею Платову, создателю военно-морских сил Мира Воды, мастеру игр, знатоку всего, что летает, плавает и стреляет, и просто хорошему человеку, который всегда был готов помочь благому начинанию. Его больше нет с нами, но идеи и корабли Платова живут.

От авторов.

Читателей, вполне возможно, смутит то, что автор и один из ключевых персонажей носят одно и то же имя.

История эта весьма любопытна.

В работе писателя мне помогали самые разные люди, в том числе - Александр Поволоцкий, программист и одновременно историк военной медицины. Он оказал неоценимую помощь в освещении разнообразных медицинских аспектов. Чтобы должным образом вознаградить вклад в создание книги, я назвал одного из персонажей в его честь. Со временем идея развивалась, к тому времени Александр придумал столько оригинальных и интересных сюжетных поворотов новой истории, что оставить за ним прежний удел технического консультанта было бы неэтично, да и непрактично. Поэтому я пригласил его в соавторы, таким образом, под одной обложкой объединились и персонаж, и его прообраз.

Игорь Николаев.

Медицина "мира воды" реконструирована как медицина нашего мира при некотором опережении в общебиологических знаниях, некотором отставании в электронике и полном отсутствии кровавого опыта Мировых войн.

Николай Иванович Пирогов регулярно упоминается в книге, но разъяснение слишком велико для сноски, так что очень кратко напишу о нем здесь. Один из величайших врачей XIX века, отец военно-полевой хирургии (и автор самого термина), основоположник топографической анатомии, впервые в мире произвел наркоз в полевых условиях, применил гипсовые повязки, изобрел остеопластическую операцию, ввел в обиход медицинскую сортировку и так далее... Пожалуй, относительно военной медицины проще написать, чего он НЕ сделал первым.

Практически все упомянутые медицинские казусы имеют документированные прототипы. Диалоги Поволоцкого, Юдина и Вишневского отражают реальное развитие военной медицины первой половины ХХ века. Все хирурги и врачи, упомянутые в тексте - персонажи нашей истории, великие русские и советские медики. Пикировка Юдина и Вишневского так же взята из реальности, отдельные взаимные обвинения процитированы дословно.

Александр Поволоцкий.

Пролог

Говорят, если бросить в Марианскую впадину камень, он будет падать больше часа, прежде чем опустится на дно. Может быть. Достоверно известно, что бронированному батискафу класса "Триест" или "Мир" нужно примерно пять часов, чтобы достичь дна самой глубокой точки Мирового океана, преодолев одиннадцать километров "Бездны Челленджера". Разумеется, средняя глубина мирового океана гораздо меньше - около четырех километров.

Нижняя граница фатической зоны, где света достаточно для фотосинтеза - около двухсот метров, но только в самой чистой воде, лишенной минеральных частиц и планктона. Примерно до тысячи метров освещения хватает для ориентирования животным со сверхразвитым зрением. Ниже километра солнечный свет иссякает совсем, далее начинается царство вечной тьмы, освещаемой лишь биолюминесцентными вспышками живых организмов.

Таков порядок вещей, и он оставался незыблем миллионы лет. Но однажды человек обратил свой взор в сторону моря и сделал первый шаг в его глубины. От самых примитивных "колоколов" к горшкам, соединенным кожаными трубками с мехами на берегу. От обитых медью бочек на весельном ходу к первым "ныряльщикам" с паровыми котлами и телескопическими трубами. Медленно, но верно, с невероятным упорством, человечество уходило все дальше в морскую пучину. Каждый новый шаг оплачивался мешками золота и людскими жизнями, но Человек снова и снова шел на приступ Океана.

И в глубинах, никогда не знавших солнечного света, зажглись маленькие рукотворные солнца, принесенные Человеком. Поначалу робкие, подобные свечам на ветру, они вспыхивали как одиночные звезды на сумрачном небосводе. Но с каждым годом все новые и новые огоньки расцвечивали тьму. И все чаще несмелый вопрос конструкторов "сможем ли мы?.." сменялся настойчивым требованием "мы хотим!". В тот день, когда заработал главный шлюз первого в истории подводного города, человечество праздновало триумф, равного которому не было с тех пор как люди разожгли первый костер. Они праздновали триумф воли и технического гения, но не победу над поверженным противником, потому что к тому времени Человек и Океан научились уважать друг друга. Человек запомнил, что в глубине чутко дремлет смерть, готовая в любой момент пробудиться и забрать того, кто забыл об осторожности, Океан же признал обитателя суши и принял как равного, поделившись с ним своими неисчислимыми богатствами.

Август 1959 года

В книгах и многих фильмах подводные строения очень часто изображают как подобие наземных сооружений - с непременными окнами и обилием разнообразного антуража в стиле столь популярного арт-деко. В этом есть зерно истины - в общем подходе к подводному строительству очень долго боролись два магистральных течения, одно из которых воспринимало морской "дом" почти как обычный, только с дополнительным набором коммуникаций и хорошо загерметизированный. Хотя такой взгляд уже давно почил в бозе, побежденный "функционалистами", до сих пор можно встретить отдельные секции или старые базы, отличающиеся обилием прямоугольных иллюминаторов, а так же разных мелких деталей и деталюшек, изящно и избыточно декорированных. Как профессиональный подводник и капитан подплава, Илион Крамневский относился к этим реликтам свысока. Как человек, иногда огорчался, что таких реликтов древней конструкторской мысли становилось все меньше и меньше. В них чувствовалась душа, отражение личностей тех, кто наивно, но упорно стремился перенести в глубину земные понятия о жизни, безопасности и удобстве.

Каморка, в которой он встретился с заказчиком, оказалась как раз из тех исчезающих образцов, до которых еще не добрались бодрые и шустрые работники "Таггарт океаник", оперативно перестраивающие "Экстаз". Как деловитые муравьи или, скорее, глубинные стайные крабы, они с невероятной скоростью превращали устаревший, архаичный "осьминожник" в современный суб-город. Здесь нашлось место индустриальным комплексам, рудным платформам, докам частичного и полного осушения, и даже развлекательному центру с целым набором гостиничных блоков - на любой вкус и карман. Но в небольшой пристройке к доку "А5", время словно застряло в сороковых. Большой иллюминатор с крестообразной рамой и неизменными крупными заклепками по периметру, деревянная мебель, даже с несколькими плюшевыми подушками, висячий трехламповый светильник на медной цепи. Лишь стандартный водонепроницаемый чехол на небольшой контрольной панели у входа указывал, что за бортом не начало сороковых, а пятьдесят девятый. Панель успокаивающе светилась зелеными огоньками - подача воздуха, энергия, содержание углекислоты и воспламеняющихся газов, все в норме.