Сафари для победителей

— Надо еще одну доску оторвать, чтобы и Ххот смог выбраться.

— Мальчик, выход из подвала отсутствует. Имеющийся старый выход засыпан обломками сооружений. Через мою нору пролезть сможешь только ты. Этот большой и глупый человек не пролезет — радиус норы слишком незначителен для него. Но я расширю ход, и тогда им сможет воспользоваться и он.

— Не спорь с хомяком — уползай отсюда!

— Прекрати называть Тибби хомяком — мой гнев уже близко!

— Нет, мы дождемся, когда Тибби расширит нору, и уйдем вместе.

— Не глупи хоть ты! Энжер и этот молочно-белый урод сейчас разговаривают с офицером, и тот тыкает пальцем в нашу сторону. Похоже, наше время вышло — беги скорее. Как к двери подойдут, я по ней ногой врежу — минимум один нос сломаю. А потом устрою драку — это я умею хорошо. Они ведь думают, что я тут пластом лежу и способен только под себя гадить — то-то удивятся. Пока меня успокоят, вы будете далеко уже. И пусть ищут вас среди развалин — запарятся искать. Главное, до ночи дотяните — ночи они, наверное, не переживут. Проклятие же. А вас здешние проклятия не касаются, пока ты есть. Ну, чего стоишь?! Тоже об ослиных ушах размечтался?! Беги быстрее: сюда уже идут!!!

Мальчик упрямо покачал головой:

— Ты забываешься — не надо со мной разговаривать в таком тоне. Сказано: уйдем вместе — значит, уйдем вместе. Это мое решение — менять его не стану.

— Святой навоз! Упрямство у тебя и впрямь ослиное! Да как ты не поймешь — тебе надо обязательно выжить! А я простой омр: одним больше… одним меньше… Прошу тебя, уходи!

— Вместе! — Мальчика было не переупрямить. — И вообще, Ххот, что-то ты совсем расклеился. На себя не похож стал. Может, заболел? Иначе, почему решил, что мне захотелось умереть вместе с тобой? Я предпочитаю встретить смерть в другой компании, а то ты такой серьезный момент болтовней обязательно испортишь. Не суетись — сейчас я начну нас спасать. Тибби, я вижу, у тебя сохранилась вся твоя амуниция?

— Да, Тибби спас почти все даже после вынужденного пребывания в речной воде. Тибби пришлось быть голым во время сооружения норы, но потом опять поместил все на себя.

— Тибби, мне нужно у тебя кое-что взять. Не возражаешь?

— Торопись! Сюда идут солдаты! — прошипел омр.

— Тибби, теперь бегом возвращайся к моему учителю и Амидису. Пусть подбираются поближе к этому месту: уходить отсюда будем вместе. Нам немного осталось — мы уже у цели. Ххот, когда нас подведут поближе к Энжеру, начинай болтать. Ты это умеешь. Отвлеки их, чтобы я мог подобраться к нему поближе.

— Святой навоз! И о чем мне с ним говорить? О бабах?!

— Я не возражаю — можешь и о них. Главное, в ходе беседы плавно, чтобы они не начали дергаться, сдуру открыв стрельбу, расскажи им, что не надо делать лишних движений. Я им потом все поясню.

ГЛАВА 19

В мире все же существует высшая справедливость. Судьба, утомившись обрушивать на Грация один удар за другим, сменила гнев на милость — вместо тумаков начала снабжать подарками.

Когда советник, встретив свиту Энжера с ним во главе, подошел к тому самому зданию с флагом, первым к нему кинулся Эттис, отрапортовав о состоянии танка. Они еще на полдороге сделали остановку, сумев очень быстро устранить утечку масла. Без этой черной жидкости дракон мог превратиться в бесполезную груду металла, но сейчас еще может послужить. Правда, надо бы его подлатать посерьезнее, но это уже не так критично — можно делать не спеша.

Вторая новость была и вовсе великолепной — лейтенант Литтс доложил, что дозорные схватили на Тропе мальчика и омра.

— Тот самый мальчик? — уточнил Граций.

— Неизвестно. Мы показали его светлому Эннилю, но жрец ничего нам не сказал.

— Вообще ничего?

— Он просто захохотал — сомневаюсь, что это можно считать информативным ответом.

— Понятно… Все же приведите его сюда — я должен лично убедиться.

— Вы про жреца?

— И про мальчика тоже. Где он?

— В кладовой гостиничной закрыт вместе с омром.

— Тащите сюда.

— Только мальчика?

— Давайте обоих.

В ожидании исполнения приказа Граций решил перекинуться с Энжером парой слов — до этого старик не вмешивался ни во что, лишь внимательно слушал.

— Как вам новости? Похоже, сафари подходит к концу — клубные бездельники ждут наших рассказов о пережитых приключениях. Должен признать, что о многом придется умалчивать: сочтут за вруна.

— Старик все еще не схвачен, и посох тоже не найден.

— Это вопрос нескольких часов — мы их догнали и выследим легко. Принц в наших руках — это главное.

— Вы ничего не помните… Я же говорил: вряд ли этот мальчик — принц.

— Сейчас убедимся — их уже ведут.

Омр выглядел удручающе — солдаты, похоже, при поимке припомнили ему все тяготы долгой погони. Одежда порвана, кровавые разводы почти закрыли цветные татуировки на щеках, нос превратился в распухший ком, глаза заплыли так сильно, что на мир смотрит через узкие щелочки. Зато мальчика и пальцем не тронули — одежда целая, вычищенная и будто бы выглаженная. На редкость аккуратный ребенок… Лицо тоже без пятнышка грязи, глаза огромные, безмятежно-ироничные. Будто радуется солнечному деньку после стольких недель ненастья…

Маленький наивный дурачок…

Глаза… Боги, какие у этого императорского выродка глаза! Два сапфира в обрамлении длинных ресниц. Ничего подобного Граций еще не видел. Какое счастье — это будут бриллианты его коллекции. Великолепные бриллианты, а не тот обточенный мусор, что таскают в ушах шлюхи Энжера.

Завороженный дивными глазами ребенка, Граций на миг выпал из реальности, пропустив начало.

А начал, как ни странно, избитый омр.

Здоровяк, картинно поклонившись, насмешливо поприветствовал прогрессора:

— Привет, Энжер! Как поживает твой геморрой?

Старик, близоруко прищурившись, ответил автоматически:

— Да хорошо. Мы знакомы?

— Доводилось видеть монеты с твоей башкой, и портрет несколько лет таскать пришлось. Твои портреты у каждого солдата в нашем полку были. Командиры ловко придумали: две проблемы решали одним махом. Рядовые запоминали в лицо главного врага — если увидят, не ошибутся. Ну и для личных нужд использовали. Я вот, например, зад им подтер, когда по зиме листьев на кустах не было, а другие, баб годами не видя, вручную проблему решали, поглядывая при этом на твою физиономию. Даже не знаю, что бы они с тобой сделали, если бы поймали. Вряд ли убили — вы ведь, считай, семьей уже стали после всего, что между вами было.

Граций, придя в себя и осознав суть сказанного, кивнул Феррку. Понятливый солдат коротко и резко врезал омру по спине. Тот, упав на колени, виновато покосился на мальчика:

— Ну, прости дурака — язык не туда завел! Что-то я сегодня не в себе — надо было сразу о бабах начинать… кто ж знал…

— Заткнись! — приказал советник и, повернувшись к солдатам, притащившим Энниля, поинтересовался: — Кто этот мальчик? Принц Аттор?

Энниль выглядел еще хуже, чем утром, — похоже, жрец начинал седеть. Глаза потухли, странно повернулись — будто в глубь себя пытался заглянуть. Тело, искривленное сразу во все стороны, болталось в руках пары плечистых солдат. Не человек уже — сопля. Но вопрос советника заставил его встрепенуться. Он, неожиданно вырвавшись, уверенной, твердой походкой приблизился к мальчику, обошел его вокруг, поднял руки, вытянул их горизонтально земле и произнес:

— Господин Граций, это маленькое чудовище, которое вы называете ребенком, не может быть принцем при всем желании. Это совершенно невозможно! Легче из вас кобылу сделать, чем из него принца! Вы, должно быть, с ума сошли, раз задаете мне такие странные вопросы!

— Вы уверены, что это не принц? — вежливо уточнил советник.

Вместо ответа светлый жрец неожиданно улегся на брусчатку двора, прижал руки к телу, ловко покатился в сторону гостиницы, истошно при этом крича:

— Не трогайте меня никто! Я бревно! Бревно!! Бревно!!!