Ведьмино отродье

е такое! Да разве первый воевода бегает? Ему ж теперь даже на двух, пусть даже и рысцой, - и то не в честь, ему ж даже ходить, и то себя ронять! Он только выйдет на крыльцо - ему сразу каталку! Зимой волокушу. А тут...

А! И закрыл глаза. Просто лежал, тяжко вздыхал. Потом...

На Первый Желтый Лист был, как всегда, Великий Смотр. Еще за две недели до того отправили гонцов во все уделы. И начали съезжаться воеводы. Они тянулись в Дымск кто в лодках по реке, кто берегом на крашеных, увешанных висюльками каталках. Все как один они были холеные, надменные и ехали они неспешно, важно, с холопами и няньками, узлами всякого добра и снеди, под бубенцы и гиканье, пыль, топот, скрип. И каждого из них сопровождал отряд личной охраны - два, три десятка лучших, но удельных. Удельных лучших отводили на Пустырь, туда, где летние землянки. Там их определяли на постой, там их кормили, угощали брагой. А воевод, тех принимали в княжьей трапезной. И вот там...

Там это было обставлено так: тишина, полумрак - из-за того, что окна плотно занавешены, - и длинный пустой стол; в его дальнем конце, во главе, сидел князь на высокой скамье, а рядом с ним, но чуть пониже, Рыжий. Вот туда и входил воевода, за ним следом вносили подарки. Потом чернь уходила, воевода оставался. Князь на подарки не смотрел, садиться тоже не велел, а только, вдоволь насмотревшись на вошедшего, вдруг говорил:

- Кость в пасть!

- В пасть, - отвечал удельный, - в пасть.

И после кто из них сопел, кто щурился, а кто даже зевал. Но - это сразу чуялось - все как один очень сильно робели. А князь не угрожал и не рычал, как в мастерских, а начинал издалека. Сперва расспрашивал о близких, о дороге. Потом - о податях, о слухах, о границе. Удельный отвечал как только можно подробнее. Князь улыбался и кивал... А после, обернувшись к Рыжему, строго приказывал:

- А огласи-ка нам "известия"!

И Рыжий доставал из сундука густо исписанный листок, неспешно расправлял его...

"Известия"! Кроме Приемного Крыльца в княжьем тереме был еще и черный ход. И там, обычно по ночам, толпились ходоки - точнее, бегуны - со всей Равнины. Рыжий спускался к ним, уточнял, кто откуда, а после отводил по одному в укромный закуток, и уже там, с глазу на глаз, расспрашивал подробнее, записывал, сводил в "известия"... И вот теперь читал. Скажем, такое: Замайск, воевода-ответчик Всезнай. По свинам в том Замайске так: сокрыли молодняк в полтысячи голов и, закоптив, свезли в Фурляндию и продали, а прибыль поделили. Прибыль ушла мимо казны. Кроме того, в Замайске же змеиных кож в этом году было украдено... Также железа... Также юфти... Также рыбы... Или Горелов, воевода Растерзай. Здесь деготь... Так, еще дрова... Так, еще так... Глухов: ответчик Душила. Ну, здесь куда ни кинь: мед, сало, деготь, ягоды, грибы, потом еще... Всего не перечесть! Или Столбовск - там тоже самое! Такой же и Копытов. Такой же Погорельск. Такой же и... Да какой ты удел ни возьми! Воровство, воровство, воровство - везде все одинаково!

А