Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры (СИ)

Стоило минному крейсеру встать на якорь, как к его борту вновь подвалил паровой катер и Иениша пригласили на беседу к адмиралу Дину. По всей видимости, японцы уже перерезали телеграфное сообщение с Люйшунькоу, и потому получать свежие новости об их продвижении было неоткуда.

– Здравия желаю, господин адмирал. – отдал честь Иениш, стоило ему оказаться в адмиральской каюте на "Диньюане".

– Здравствуйте, господин Иениш. – слегка поклонился в ответ адмирал и указав на кресло, предложил присаживаться. – Как я смог воочию убедиться, вы вновь смогли дать японскому флоту по носу и увести у него целых три парохода. Я уже не говорю о двух миноносцах! Не поведаете, где и при каких обстоятельствах вам вновь улыбнулась удача? А также как сейчас обстоят дела в Люйшунькоу?

– Конечно, господин адмирал. – кивнул Иениш. – Скажу сразу, что еще четыре дня назад, когда мы покинули Люйшунькоу, японцы не подошли даже к Даляньваню, потому до штурма Люйшунькоу еще далеко, но то, что он, несомненно, произойдет – это факт. По данным полученным от членов экипажей захваченных нами судов, японцы создали транспортный флот из полусотни крупных пароходов, который под охраной кораблей их флота перебрасывает свежую армию на Ляодунский полуостров. Эти три транспорта как раз были из состава этой флотилии ...

Беседа продлившаяся полтора часа окончилась экскурсией по трофейным судам и демонстрацией десятков захваченных орудий, от вида которых у цинских офицеров едва не закапали слюни. Во всяком случае, блеск в глазах у них был хорошо заметен даже в темноте судовых трюмов. Побитые же миноносцы не вызвали особой реакции по причине их посредственного состояния и малой боевой ценности.

Два последующих дня прошли в многочасовых жесточайших торгах, в течение которых обе заинтересованные стороны шаг за шагом приближались к взаимоприемлемому решению. В конечном итоге за два миноносца, возвращенные на бывшую "Акаги" орудия Армстронга, двадцать шесть орудий и большую часть боеприпасов выгруженных с приведенных трофеев, Иениш по решению суда получал в свою собственность все три захваченных судна, а также к нему переходил самый крупный из оказавшихся в Вэйхайвэе китайских пароходов "Лиуюн". Себе Иениш после согласования с Иваном оставил четыре 120 мм пушки Круппа, которые планировалось использовать в дальнейшей работе их частной охранной компании. Также Иениш выбил для своего корабля право первоочередного ремонта и как только стороны ударили по рукам "Полярный лис" встал у пирса судоремонтного завода.

Оставаться в Вэйхавэе он не собирался. Во-первых, это никак не могло способствовать улучшению материального положения как его самого, так и его экипажа, а во-вторых, ознакомившись с делами на китайской эскадре, он понял, что японцы уже выиграли. О каких-либо наступательных операциях китайскому флоту нечего было и мечтать, поскольку еще одного сражения подобно тому, что произошло у реки Ялу, Бэйянский флот не выдержал бы. Он мог бы громко хлопнуть напоследок дверью, но и только. Поврежденные механизмы и неполный боекомплект, пополнить который было неоткуда, не оставляли китайскому флоту ни малейшего шанса, тем более что единственная военно-морская база, которая могла бы провести ремонт пострадавших после очередного боя кораблей, была этим самым флотом оставлена без боя. Можно сказать – брошена на произвол судьбы, поскольку без прикрытия со стороны флота войска оставшиеся в Люйшунькоу вряд ли могли сдержать японцев.

21-го ноября японцы взяли штурмом укрепления Люйшунькоу, а 22-го полностью захватили как крепость, так и город. Еще задолго до того как крепость пала, в ней началось повсеместное мародерство. Большая часть командного состава, прибрав к рукам все более-менее ценное, что удалось загрузить на лошадей, сбежала из обреченной крепости еще до подхода японцев к укреплениям Люйшунькоу. Оставшиеся же без начальства солдаты и ополченцы, недолго думая, принялись растаскивать то, что не смогли прибрать к рукам офицеры. Но все это оказалось сущей мелочью по сравнению с тем, что устроили японские войска. Неизвестно что стало причиной, но ворвавшиеся в город отряды японцев принялись убивать всех подряд, так что к моменту, когда бойня завершилась, десятки тысяч китайцев были застрелены, заколоты или забиты насмерть – практически все население города. В живых осталось лишь несколько десятков человек.

К этому времени отремонтированный "Полярный лис" следовал на буксире захваченного ранее угольщика к островам Бонин, где можно было в относительно комфортных условиях и не привлекая к себе чьего-либо внимания, за исключением местных жителей, переждать зимние штормы, действовать в которые столь небольшому кораблю виделось чрезвычайно опасным. А пока суда неспешно скользили по морской глади, в капитанской каюте минного крейсера три компаньона с благоговением подсчитывали полученные за последние четыре парохода барыши.

Поскольку все четыре судна уже были признаны их собственностью, и делиться с многочисленными цинскими чиновниками не имело смысла, господин Ван за десятую часть, пошедшую в его личный карман, смог пристроить трофеи едва ли не в мгновение ока. Заодно удалось стрясти часть предыдущего долга, правда, согласившись отдать тому же Вану четвертую часть на многочисленные взятки. Патологических жаден среди цинских чиновников было немало, а вот дураков не водилось вообще, потому, видя, что страна проигрывает войну, все они стремились урвать кусок-другой, до того как все покатиться в тартарары.

Более двух миллионов пятидесяти тысяч рублей, если переводить на русские деньги, легло в их карман с начала рейдерства и немалая часть этих средств всем своим видом сейчас ласкала взор собравшихся в кают-компании компаньонов. И пусть порядка двух сотен тысяч надо было выплатить экипажу, а оставшиеся деньги поделить на три части, итоговая сумма была более чем внушительной. К тому же не следовало забывать о двух трофейных судах, что перешли во владение судовой компании Иениша и самом минном крейсере, представлявшим весьма немалую ценность. Да и война еще далеко не закончилась, так что после непродолжительной зимовки, имелся шанс пощипать японский торговый флот еще раз-другой.

Глава 6.

Хлопок дверью.

Забытые Богом земли или уголок первозданного рая – кому как больше нравится, так можно было охарактеризовать архипелаг Бонин раскинувшийся на десятки тысяч квадратных километров и состоящий из 40 островов. Все эти земли японцы закрепили за собой еще в 1875 году, но активно заселять или развивать их каким-либо образом не стремились в виду полной экономической нецелесообразности. Слишком далеко эти острова отстояли как от метрополии, так и от налаженных торговых путей, да и предложить кроме продукции сельского хозяйства ничего не могли. Потому и заглядывал сюда японский правительственный пароход не чаще чем раз в пол года, чтобы доставить "свежие" новости, очередную партию переселенцев, ряд вещей и инструментов, что невозможно было изготовить на островах, но в которых нуждались несколько тысяч уже осевших здесь бывших жителей Иокогамы и Токио, да забрать по грабительским ценам накопленное для продажи продовольствие. Также с недавних пор сюда вновь начали заглядывали американские и английские шхуны промышлявшие браконьерством у русских дальневосточных берегов, являвшиеся источником основной части денег для местных жителей. С их приходом цены на все товары и услуги взлетали в разы и за то время, что шхуны стояли в заливе, ожидая подхода своих коллег, предпреимчивые японцы старались вытянуть из карманов моряков все серебро до последней монетки, не говоря уже о золоте. Впрочем, эти тоже появлялись сезонно, потому к приходу "Полярного лиса" и "Корсаковского поста" в весьма удобной гавани острова Хахаджима, стояла на якоре лишь одинокая "Находка" пришедшая сюда парой месяцев раньше. Вообще, тот факт, что все три корабля вполне удачно добрались до этого острова, не сев по пути на мель или не напоровшись на рифы, являлось чем-то из разряда фантастики, поскольку всеми этими неприятными для любого судна сюрпризами весь архипелаг был буквально усеян.