Хелот из Лангедока

ил хорошие вещи. Рвал плащи. Делился с разными вонючими мерзавцами.

Хелот приложил к горлу Греттира зеленую примочку и аккуратно привязал ее двумя рукавами.

-- Зачем с ним возишься? -- спросил Алькасар, жадно трогая свой нож.

-- С тобой я тоже зря возился? -- разозлился Хелот. -Откуда ты знаешь, что он за человек?

-- А он вообще не человек, -- ответил Алькасар, широко улыбаясь. -- Разве я смог бы зарезать его, если бы думал иначе?

Греттир так испуганно взглянул на Хелота, что в душе лангедокский рыцарь почувствовал удовлетворение.

-- Греттир, ты можешь разговаривать?

Он кивнул:

-- Могу... только тихо.

-- Как тебя занесло в деревню?

-- Не знаю... -- ответил он, подумав. -- Сэр Гай сказал: "Спалим пару домишек". Это же как охота: не любишь убивать, развлекайся другим способом.

-- Твои лирические наклонности спасли мне жизнь, -- сказал Хелот, заканчивая возиться с повязкой. -- Если бы ты не отъехал в сторону полюбоваться природой, меня бы повесили.

Алькасар захохотал, блестя белыми зубами:

-- Это точно!

Греттир содрогнулся.

-- Меня убьют? -- спросил он.

-- Когда-нибудь -- несомненно, -- утешил его Хелот и затянул завязки мешка с целебными травами. -- Но, во всяком случае, не сейчас.

-- Эй, постой, -- вмешался Алькасар. -- Мне показалось, что ты хочешь отпустить его, Хелот.

-- Правильно.

-- Он никуда не пойдет, -- заявил сарацин. -- Это мой пленник, и я говорю: он останется здесь.

-- Да? -- спросил Хелот странным голосом. -- И что ты, в таком случае, собираешься с ним делать?

Сарацин слегка нагнул голову и ответил очень сдержанно:

-- Я поступлю с ним, как захочу.

Хелот посмотрел ему прямо в глаза прямым, тяжелым взглядом. Он молчал так долго, что сарацин неожиданно смутился и закричал:

-- Эта бледная сопля предаст тебя за первым же углом! Разве можно доверять рыцарю, да еще норманну? Ты сошел с ума, Хелот!

-- Он уйдет в Ноттингам, -- повторил Хелот совсем тихо и коснулся своего меча.

Алькасар побледнел, отступил на шаг, потом пробормотал сквозь зубы ругательство на своем языке, резко повернулся и пошел прочь, расшвыривая ногами лежавшие на земле комья снега и ветки,

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ранним утром Хелот ехал по лесу, направляясь к городу Ноттингаму, и улыбался. На душе у него было так свежо и чисто, будто ему снова десять лет и он идет к своему первому причастию.

Накануне ему пришлось выдержать штормовой гнев Малютки Джона и ядовитое кипение отца Тука, которые негодовали на него за "дурацкое и трижды дурацкое" (по выражению духовного отца) решение отпустить Греттира Датчанина. Положение смягчил сынишка вдовы, который весьма кстати вспомнил, что у Хелота, вроде бы, действительно был в Ноттингаме какой-то приятель из норманнских вельмож и вот этот-то вельможа и помог вызволить браконьера из тюрьмы. Заявление рыжего Робина вызвало всеобщее недоумение. Алькасар был мрачнее тучи и на Хелота не глядел.

-- В Ноттингаме меня знают как рыцаря Ордена