Последний переход

– Ишь ты, – с некоторым удивлением вымолвил Павел. – Интересное кино… Слушайте, Сергей Аристархович, а что это за комната была? Тогда, раньше?

Беркутов только головой покачал.

– Представления не имею, – ответил он. – При мне здесь одна сплошная казарма была. Эти перегородки уже потом поставили, так что я не знаю.

– Здесь произошло убийство, – негромко сказал Аркадий.

– Убийство! – выкрикнул Юра, и все вздрогнули.

Егор ощутил, как по спине у него побежали противные мурашки, трепет.

– Какое… – Пашка вытаращил глаза. Голос у него пресекся, съехав в зловещий шепот: – Какое еще, к хренам собачьим, убийство?!

– Не знаю, кого-то убили. – Аркадий нахмурился.

– Озарение опять? – догадался Княженцев.

Аркадий кивнул.

Ну тут, понятно, взволновались все, загомонили, и Аркадий очень спокойно пояснил.

– Я не знаю, – повторил он. – Просто, когда я подошел сюда, заглянул – вот тут меня и прожгла мысль – здесь было убийство! И все. Больше ничего.

– Убийство, – глухо повторил Юра.

Все молчали. Стояли, смотрели все в одну точку, в угол.

– Н-да, – только и осталось сказать Егору, покачать головой, отступить да взглянуть вверх, на потолок. Но там ничего он не увидел.

– Хорошенькое место, – бодро сообщил Павел. – Нет уж, с автоматом я буду чувствовать себя здесь уверенней. Пошли-ка за оружием!

Пошли.

– Ночь идет, – сказал Юра им в спину.

Егор обернулся, увидел, что Юра плетется следом. Все тоже оглянулись, но промолчали. Никто не стал допытываться, какая такая ночь грядет.

– Давайте живее, – зачем-то поторопил Павел, и остальные послушно заспешили, разобрали автоматы, стали протирать их ветошью. Забелин вскрыл коробку с патронами, высыпал их с глуховатым, увесистым перестуком.

– Черт, – досадливо покривился Княженцев. – Отчего так темно! Ни хрена не видно…

И осекся.

И все онемели.

За хлопотами они не удосужились взглянуть в окно, а тут взглянули. И увидели, что сумерки наступают так, точно солнце проваливается в какую-то подкараулившую его в небесах расщелину.

– Вот ни х… себе, – вырвалось у Павла.

На несколько секунд вновь замолчали.

– Может быть, это затмение? – педантичный немецкий ум Кауфмана не упустил возможности найти привычное толкование.

– Может быть, – ответил Беркутов. – Но это не затмение.

– Ночь, – объявил Юра.

– А убийство? – быстро ввернул Павел.

– Убийство было, – не запнулся Юра с ответом.

– Ну, слава богу, – пробормотал Павел, – по крайней мере, в прошедшем времени…

Говорил эти слова он почти в полной темноте, сумерки в самом деле превратились в ночь. Юра знал, о чем говорил.

– Так, – сказал Егор. – Какие у нас источники огня?

Фонарь оказался лишь у Беркутова, путешественники такое оборудование впопыхах оставили в доме Клавдии Макаровны. Павел, впрочем, отыскал в кармане зажигалку.

Егор отчего-то знал, что сейчас надо довериться Юре.

– Юра, – окликнул он. – Что делать будем?

– Будем здесь, – немедля сказали «уста младенца».

– Еще лучше, – заметил Пашка. – Магазины успели набить?

Конечно, нет, не успели. Нашлась невесть откуда старая газета, разделили ее на четыре листа, по очереди зажигали, при ненадежном свете этих факелов уж натолкали патронов, сколько смогли.

– Только не досылайте в ствол! – сказал Пашка. – Не ровен час, в темноте сдуру пальнем друг в друга!

– Ну, здрасьте – на Пасху яйца не красьте, – отвечал на это Княженцев. – А на кой ляд тогда вообще заряжать?

– Нет, заряжать надо, – не согласился Забелин. – Есть специальная тактика ночного боя. Я потом объясню.

Объяснил. Провел небольшой курс молодого бойца. Беркутову и Юре, правда, он был не нужен – по каким причинам, ясно: Беркутов это и так знал, а Юре оружие не доверили. Аркадий же с Егором воспринимали все с интересом, даже не задумываясь, с кем они, собственно, этот ночной бой будут вести?..

– Ну, вооружены мы не хуже, чем пиратская команда, – странно как-то пошутил Беркутов.

– Юра, – опять привязался к тезке Егор, – а теперь что будем делать?

– Теперь молчать, – сказал Юра, и в голосе его отчетливо слышался страх. – Молчать, слушать.

– Дельно, – признал Пашка. – А ну-ка, орлы, давайте помолчим.

Замолкли, напряжённо вслушиваясь. Егору показалось, что его слух обострился до предела, и в безмолвии по ту сторону стен почудился далекий голос – ни мужской, ни женский, стонущий, молящий о чем-то…

Голос призрака!

А может быть и не было его, как не было ничего этого – ни ночи, ни дощатых стен, ни страшного пятна в углу той комнаты…

«Бред!» Он встряхнул головой, чтоб прогнать наваждение, и тут Павел схватил его за руку.

– Тихо! – хотя все молчали. Но теперь они и шевелиться, и даже дышать перестали, только сердца бились так, что они почти слышали их стук.

И все-таки в этой тёмной тишине, рождались иные, таинственные звуки – это ясно было уже всем, сомнений никаких. Трудно было бы дать этим звукам название – слишком далекие, неясные это были, то ли вздохи, то ли всхлипывания. Но они были, и они приближались. И люди в комнате знали, что приближается ЗЛО, звуки несли с собой страх.

– Началось, – сказал спокойно Аркадий.

Никто не спросил его, что началось. Все с тревогой, с тоской вслушивались. «Все, кроме, Юры, наверное», – подумал Егор и повернулся, чтоб увидеть Юрино лицо – он и забыл в этот миг про тьму.

Он не успел осознать это, как нечто сверху царапнуло по крыше, скатилось по ней и…

И должно было шлепнуться наземь – но не шлепнулось. Исчезло в пустоте.

И тут же сильный воздушный толчок шатнул стену барака.

– Спокойно! – рявкнул Пашка так, что любой бы потерял покой, будь он хоть йог, – но не Юра.

– Не надо, – его совершенно ровный голос прозвучал из темноты. – Надо молчать, тихо.

Ну что ж, тихо так тихо. Вот только уселись они в центре комнаты, спина к спине, и стволы свои держали наготове: большой палец на предохранителе, указательный – готов передернуть затвор.

Егор оказался в этой круговой обороне лицом к окну, и ему первому пришлось увидеть то, чего никогда еще никто не видел на Земле, а если кто и видел, то уже рассказать никому не смог.