Четвёртый (СИ)

- Ага! Стартуем из междуречья Параны и Уругвая. Неподалеку от того самого памятного места, где изредка заправляются немецкие подводные лодки. И летим в малонаселённый горный район. Туда, где нет ни дорог, ни телеграфа. Первая же мысль, что фашисты начали оборудовать тайное хранилище на случай поражения, потому что на восточном фронте у них образовалось очень серьёзное затруднение, - посмотрел я на супругу.

- Да, - она кивнула. - Фронт замер в нижнем течении Дона и, как всегда неожиданно в конце осени наступили холода.

- А у немцев с зимним обмундированием традиционно дела обстоят куда хуже, чем у наших, - поддержал я эту мысль. - И трезвые головы в Берлине призадумались о перспективах послевоенного содержания себя любимых и своих драгоценных семей. Марки-то ихние станут просто резаной бумагой, значит, нужно запасти чего? Правильно, золотишка. Оно в цене обычно не падает.

- Везти золото в Боливию? - состроила гримасу Оля. - Туда, где его добывают?

- Не секретные же документы они собираются забрасывать в такую даль несусветную! - рассудил я. - Бумаги работают, когда под рукой, а в те места добраться можно только крутой землепроходческой экспедицией. Или самолётом из того же Чили - даже через хребет перелетать не надо.

Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Понятно, что ввяжемся, потому что, хоть и живём в курортных местах, но служим стране, находящейся в состоянии войны. Словом, двинулись на аэродром готовить самолёт к нелёгкому рискованному рейсу.

***

Клиенты ждали нас точно в условленном месте, выбор которого наводил на самые разнообразные мысли. Просторный травянистый участок, где нет, не то, что никаких построек - тут даже деревьев не видно, или кустов. Только след автомобильных колёс вел к аккуратно сложенному штабелю, в котором присутствовали самые разнородные предметы - тюки, ящики, сундуки и чемоданы. Когда мы облетали эту композицию, примеряясь, как бы удобнее сесть, то приметили даже пару лопат и чехлы с ружьями. Длинные чехлы, а не обычные для охотничьего оружия, где ствол отделяется от приклада.

Паранойя окрепла, а то Оля с утра шибко сомневалась насчёт моего очень уж решительного плана. Ей думалось, что я совсем сбрендил, если решил цинично ограбить перспективного заказчика, которому транспортные услуги могут потребоваться ещё не раз.

Зашёл я на посадку, приземлился и подкатил к этой самой куче так, чтобы угадать в сторону троих ждущих нас пассажиров точнёхонько дверцей - верхняя кромка крыла как раз прошла над их головами с крошечным недолётом. Я же и саму эту дверцу открыл, и лесенку вывесил, наклонившись, чтобы её пристроить к порожку. В этот момент над моей согнувшейся спиной Ольга и открыла огонь. Не из браунинга, (у этой модели не хватило силёнок даже на то, чтобы Ленина с двух попаданий убить) а из табельного ТТ. Я же из наклонного положения нырнул головой вниз - тут меньше метра - кувыркнулся и, сев на попу, тоже выхватил пистолет. Опоздал я с готовностью - Оля успела в каждого всадить, как минимум, по одной пуле. То есть, в тех, кто ещё не упал, я, конечно, тоже пальнул, но были эти парни уже небоеспособны.

У одного в руках, кстати, пистолет, всё-таки был - он явно собирался применить его, как только закончатся с посадочные церемонии. За спиной держал. Отсюда вывод - в этой команде имелся свой лётчик, а мы им были без надобности. Главное, заправленный самолёт и отсутствие свидетелей.

Дальше действовали быстро - затащили весь груз в салон. Его оказалось многовато - ещё одно очко в пользу того, что наше участие в полёте не предполагалось. Нас планировали тут же и прикопать. Ну а мы прикопали предполагальщиков, потому что лишних двести кило Фосетту будет чересчур. Он всего-то на семьсот рассчитан, а мы ещё и горючего налили в расчёте на очень дальний перелёт.

- Куда летим? - спросила Оля, когда устроилась в пилотском кресле и запустила мотор.

- На острова Хуан-Фернандес, - ответил я. - Там, где жил Робинзон. В Союзе меня расстреляют, если вернусь. А здесь нас обоих могут отыскать люди, пославшие усопших в эту необычную командировку. Для всего мира мы должны умереть, не вернувшись из полёта над горами.

- Понятно, - кивнула Оля. - Полчаса летим на северо-запад, скрываемся из виду относительно этой точки и поворачиваем на ранчо дедушки. Сначала сочтём алмазы в каменных пещерах, - повела она плечом в сторону кучи разнородных вещей, громоздящихся за нашими спинами, - а потом станем принимать решение.

- Не годится. Засветим точку. Соседи наверняка увидят, а кто кому что расскажет - этого заранее не угадать. Нужно заправиться в Сальте, как планировали, и оттуда уйти в сторону гор, где пропасть из виду. Общаться с обитателями аэродрома буду только я, потому что шляпу надену - она запоминающаяся, - показал характерный такой головной убор со специфически загнутыми полями и пёрышком. Было в ней что-то тирольское... или, из фильма "Три орешка для Золушки". Точнее не скажу, потому что в национально-исторической костюмерии не разбираюсь.

Оля обиженно надула губки и пошла на взлёт. Курс взяла точнёхонько на Сальту.

***

До аэродрома, расположенного на горном плато, лететь было около трёх часов - нашлось время покопаться в награбленном. Золота в слитках здесь оказалось много, наверное, как раз около полутоны. Остальное - палатка, бивачное имущество и личные вещи с запасом продуктов, говорили о намерении некоторое время пожить на природе, где хорошенько упрятать драгметалл. Кроме того, отыскался и футляр с проявленными фотоплёнками. Мне такие запомнились и в качестве детских диафильмов, и в качестве носителей технической документации. Почему-то назывались эти неудобные для чтения через проектор штуковины микрофильмами, хотя до понятия "микро" было им, как до Луны пешком.

Оля изучила их с помощью увеличительного стекла и спрятала обратно. Я даже не пытался, потому что немецкого толком не понимаю. А были они именно на этом языке. Вообще-то тут всё указывало на принадлежность к Третьему Рейху. Маркировка слитков, оружие, имена в документах. То есть, это определённо были немцы - Оля, как только убедилась в этом - успокоилась окончательно. А то всё сомневалась, не невинные ли души мы погубили.

Золото мы прикопали в безлюдном месте по нашу сторону Анд неподалеку от одного из притоков Параны. Просто нашлась подходящая для приземления площадка ещё до предгорий. А вот аварию сымитировали рядышком с другим притоком - сбросили самолёт с обрыва прямиком в бурлящий поток - наверняка, хоть какие-то обломки принесёт к людям - тут, ниже по течению, уже встречаются селения. Для достоверности и пару слитков оставили в салоне - задавили в груди жабу, и принесли необходимую жертву на алтарь достоверности. А сами пешочком двинулись на запад через горы в сторону Чили. В этих местах имеются седловины между вершинами, да и высоты умеренные. Компас есть, тропы найдём. Главное, людям на глаза не попадаться. Провизия с собой и торопиться некуда.

- Ты, Кутепов, поскольку мы с тобой теперь ото всех в бегах, может, признаешься, откуда наверняка знаешь такие вещи, которые ну никак знать невозможно? - спросила Оля, устраиваясь рядышком со мною на ночлег.

- Не скажу, - ответил я. - А то ты меня разлюбишь.

Иногда, для того, чтобы женщина перестала задавать вопросы, требуется не так уж много.

***

Если кто-нибудь смотрел фильм "Роман с камнем", где героиня оказалась в горах Южной Америки, то может представить себе ландшафт, среди которого мы оказались. Чуть больше скал и меньше растительности, но, в целом, оно самое. Жутко живописно и безумно трудно идти. Поначалу мы поднимались, потом, километров через шестьдесят, начали спуск. Тропы встречались редко, причём ни к какому жилью они не вели. Ручьи, озерца, ущелья и склоны. Пышная растительность сменялась скудной. То лес, то голое место - красоты на любой вкус. Думаю, если считать по прямой, то за день мы проходили не больше десяти километров, хотя ногами отмеряли втрое больше. Однако, поскольку не спешили, то и не переживали особо. Рыбачить или охотиться не пытались - тратили продукты, захваченные с собой. Вверх особо карабкаться не старались - нас снеговые вершины не манят, потому что склонности к альпинизму не испытываем. А тут начались открытые места - пологие склоны, поросшие травой, на которой пасутся верблюдики размером с ослов. Думаю, гуанако.