Курорт на краю Галактики

и высушится (мур Мааву) – сразу заковывают в кандалы и тащат в суд! Какой еще вандализм? Никакого вандализма! Имел место первобытный атавизм у одного инопланетного туриста и дружеская самоотверженность у другого. Ну пострадала при этом парочка рыб, что с того? Они сами виноваты: нечего было пытаться попробовать нас обоих на зуб!

– Рад видеть вас, господа! – судя по выражению на синей бородавчатой физиономии, станционный судья действительно обрадовался, когда вместо двух инопланетных хулиганов, расколотивших выставочный аквариум, полный редких рыб, обнаружил старых знакомых. – Решили сменить репертуар?

Поскольку на этот раз истцом выступал не какой-нибудь приблудный инопланетный турист, а родное государство, старый жабин был особенно рад. Если не вдумываться в смысл его оживленных переговоров с нашим вечным адвокатом, он походил на болельщика, команда которого выигрывает в финале. Лесли же воспринял известие о новом конфузе своих подопечных со стоицизмом древнего христианина, которому предстоит быть сваренным в кипящем масле за свои идеалы.

– Право, не стоило вам, ваша светлость, есть златохвостую изумрудницу, – грустно покачал он головой, ероша курчавые волосы над длиннющим свитком претензий, выставленных нам от лица правительства. – Она занесена не только в местную Красную Книгу, но и в Галактическую. К тому же, является тотемным животным ялатнских лагунников…

– А я разве ее съел? Не заметил… – округлил глаза хвостатый прохиндей, ханжески выплевывая на пол зеленую чешуйку. – Прошу высокий суд учесть то обстоятельство, что я находился в состоянии аффекта! Я тонул!

В мокром виде вальяжный обычно маркиз разительно напоминал того самого тощего черта, рыжего и мерзкого, которого уже много лет подряд малюют на церковных фресках православные живописцы.

– Целиком и полностью подтверждаю! – вклинилась я, безуспешно пытаясь отжать мокрый подол, не выказывая при этом неуважения высокому суду в форме стриптиза. – Он действительно тонул…

Зараза рыжая! Даже взглядом не удостоил!

– Эх, Даздравора Александровна… – вздохнул чернокожий, бросая на меня печальный взгляд. – А вас-то кто просил вмешиваться? Ту тонул бы и тонул… Вы же оба застрахованы. Теперь Адагрух был бы нам должен, а не наоборот…

Кот, забыв про сушку шерсти взирал на «адвоката» с открытым ртом и только минуту спустя обрел дар речи:

– НАМ??? Вам и госпоже Прямогоровой? А мне? Это ведь я тонул!..

– И вам, – хладнокровно глянул на него Лесли. – И даже больше, чем остальным. Но посмертно.

Мур Маав окончательно онемел от возмущения и мог издавать только какие-то сугубо кошачьи звуки. Мне снова стало его жалко.

– Но ведь это бесчеловечно, мистер Джонс! Да я… Да мы… Да мне медаль за спасение утопающего положена! Вот! – выпалила я наконец.

– А за искалеченную лагнуллу плоскожаберную – орден? – съязвил негр, прижимая ногтем нужный пункт в списке. – И за отломленную носоиглу шаробренеха Токса, разорванный плавник берко…

– А чего он этой самой носоиглой в меня тыкал?