Пожизненно. Цитадель в огне

«Было видно, где он шел», — вспомнилось из чего-то читаного и плотно забытого. Упаси бог нас от рубок и иных воинственных действ. Тут и так попробуй выживи.

Между мулов проскочил, Мин — от полукровки так и перло воодушевлением. Даша, мгновенно разволновавшись, нашла взглядом мужа — с Костей все было нормально: разговаривал с сонными флотскими.

— Ну? — скорбно поинтересовалась девушка.

— Огонь. Ночью часовые видели огонь, — со сдерживаемым восторгом доложил полудикий.

— Ну и что? Вовсе не обязательно какой-то там огонь означает кровавую битву, тыщи врагов и прочие развлечения.

— Я о тыщах не думал, — обиделся полукровка.

— Вот это «от края до края» примерно и означает тысячи. Тебе очень нужно арифметикой заняться. Одновременно с чтением. И вообще, восторгаться гипотетическим кровопролитием — крайне дурной тон.

— Я вовсе не восторгался. Просто об этом думал, — вслух сказал Мин. — Тут идешь-идешь, и вообще ничего.

— Да я согласна. Ладно, давай в порядок себя приведем.

— Аша, меня совсем задразнят, — печально заметил полукровка.

Вообще-то полумирный был прав. Но умывание и чистка зубов, пусть и символическая, дает хороший пример окружающим и дисциплинирует. Кстати, и у флотских меньше вопросов про зубастость «мальчонки». С младенчества малый зубы бальзамами драил — и вот, полная пасть. А вы, щербатые, завидуйте.

После жалкого завтрака отряд выступил обычным порядком. Солнце не успело толком подняться, как лобовой дозор разглядел дерево. Первое за четыре дня пути. На горизонте маячили еще какие-то точки. Даша поняла, что просто счастлива, — проклятая Стезя измучила до последнего предела.

Дерево оказалось нехорошим. Вернее, вполне нормальное растение, не слишком могучее, но с крепким стволом и приятно зелеными остролистыми ветвями. Весьма печально, что дерево было отягощено мертвяком.

— Давно висит. Уже и не пахнет, — заметил Креп.

Остальные путники, столпившись, в молчании рассматривали распятый на стволе скелет. Голеней и одного из бедер костяк лишился — наверняка аванки дотянулись. Кости, кое-где обтянутые остатками кожи, потемневшие хрящи, редкие, обвисшие волосы черепа. Провалы глаз. Зубы белые — вроде бы не очень старым покойник был. Рядом на обломанном суку висел свернувшийся от жары кусок кожи. Лампус лезвием шеуна прижал послание к стволу. Особо грамотные из путешественников попытались прочесть выцветшие неровные строки.

— Алог, волею ороля… дальше сплошь навозные разводы, — подвела итог расшифровки госпожа целительница.

— Там еще в конце — мерть, — не слишком уверенно заметила Даша.

— Насчет смерти оно ясно, — Лампус вернул оружие в ножны. — За неуплаченный налог понятно чем грозят. Способ старинный, проверенный. Но «волею короля» — чудно. Какой уж здесь король? Властитель заблудших мертвяков, что ли?

— Да вы что, господин Лампус, болтаете-то? — заныла Бочечка. — Помянете, он, проклятый, и придет, оно так и быва…

Шлюху кто-то пнул, бабища замолчала, лишь шмыгала носом.

Форт увидели ближе к вечеру. Впереди Стезя плавной дугой сворачивала, уходила к югу. Торчали на горизонте одиночные деревья, дальше угадывалась роща или даже натуральный лесок. Но ближе дорогу преграждал холм с укреплением. Глинобитные стены, за ними какие-то строения. Что-то вроде наблюдательной башенки с каркасом навеса из жердей.

— Похоже, брошенная застава или форт, — прохрипел долговязый Ужон.

— Мертвецы сами себя к деревьям не привязывают и указы не развешивают, — мрачно сообщила целительница Эльвира. — Сии колдовские фокусы мой лекарский опыт отвергает как сугубо измышлительные и ненаучные.

— Пусто там или дозор с мытарем стоит, то наверняка проверится, — сказал Лампус. — Если приличные люди и все по закону, то я готов полновесную «корону» в оплату пути отдать. Особо ежели дадут воды хорошей набрать. У них колодец должен быть. Вы как, леди Эльвира?

Смотрел командир флотских, естественно, не на целительницу, а на ее достойного супруга.

Док облокотился о вьюк, похлопал мула по шее:

— Мы все, включая копытных, исключительно мирные и законопослушные путники. Закон есть закон. Заплатим. Так, дорогая?

— Ну, если пошлина божеская, — пробормотала целительница. — Иной раз так загнут…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Лагерь разбили, не доходя до форта. Мощеную дорогу здесь расширяла невысокая насыпь, по краям которой торчало несколько низкорослых деревьев. Уже радость — после стольких дней узости Стези. Развьюченные мулы, довольные ранней остановкой, щипали траву. Люди предвкушали горячий ужин — дров было предостаточно.

Когда в форте, до сих пор не подававшем признаков жизни, заухал барабан, Даша даже не сразу осознала, почему замерли мужчины. Рокочущий неприятный звук окреп и разнесся шире. К девушке припрыгал Мин, и даже издали можно было почувствовать, что полукровка в тревоге. Собственно, и неудивительно — гул барабана нагонял крайне неприятные предчувствия. Экий там музыкант… угрюмый.

— Вызывают, — пробормотал Мин, озираясь.

— Кто? Куда?

— Эти. Местные. На смертный бой.

Вешать всякую умиротворяющую лапшу на уши другу Даша, конечно, не собиралась, сама примерно то же самое чувствовала, поэтому сдержанно сказала:

— Давай не предвосхищать события. У нас командование есть. Разберутся.

— Ага, не предвосхищаем, — полудикий задумчиво высунул кончик языка, мелькнул рядок многочисленных мелких, но острых зубов. — Что помочь?

Даша с Фресли возились с крупой, Мин энергично драил второй котел и предвкушал настоящий полноценный бой с таинственным гарнизоном форта. Даша с горечью понимала, что так и будет. Барабан этот проклятый с явной угрозой бубухал.

Мужчины зашевелились, Мин лапой в драном сапоге придвинул к себе надежное копье-тычок.

— Почтили нас, значит, гонцом, — проворчал Фресли.

Из форта прислали раба. Даша уже видела парочку невольников — в низовьях они встречались чаще, да говорят, и во Флоте попадались закованные. Что ни говорите, а павший Каннут был городом вполне демократичным и цивилизованным.

На раба, отдавшего послание Лампусу, лучше было вообще не смотреть. Голый, какой-то весь облезлый, в складках обвисшей кожи. На шее ошейник железный, ржавый. И еще… холощеный человек. Довольно грубо и неаккуратно. Господи, ужас-то какой.

Лампус глянул в пергамент, кивнул:

— Ага, прейскурант, стало быть. Еще что-то скажешь?

Раб открыл рот, замычал: среди осколков зубов ворочался обрывок языка.

— Понятно. Видать, суровы хозяева. Сколько ж их там, воителей аванковых?

Невольник испуганно замычал, разводя руки с бесформенными, видимо, не раз сломанными пальцами.

— Ну, ступай, ступай, милейший, — поморщился Лампус. — Я так интересуюсь, из вежливости. А по пошлине требуемой утром ответим. Прицениться должны, может, и вовсе повернемся восвояси. У нас нынче кошель тощеват.

Раб поклонился и потрусил, оглядываясь, к форту. Ноги он расставлял неуклюже, по-крабьи.

— Дурные хозяева, — проворчал Герт-Голыш. — Ну какой из скопца работник?

— Видать, не сильно нуждаются, — заметила Эле. — И руки у них кривые.

— Так то, что руки, не так худо, — пробормотал Лампус. — Я тут глянул: или я вовсе ослеп, или с нас всерьез требуют по две «короны» с носа, да каждого второго раба-рабыню забирают. А нам за это: свободный проход и проводника. Обсорвели совсем. Или здешние сознательно нарваться хотят?

— Меряются. На «слабо», — заворчал Утбурд. — У кого, значит, толще. Может, мне ближе подойти, вывалить?

Флотские заржали, хлопая карлика по перекошенным плечам. Дальнейших состязаний в остроумии Даша постаралась не слышать, поспешив к костру. Вода уже отстоялась, пора переливать и мясо закладывать.

Спорили с Фресли, какими кусками нарезать — кок все-таки был склонен к упрощению. Подошел лорд Дул, не особо стесняясь флотского, сказал: