Фактор Z (сборник) (СИ)

— Куля…

Сердце больно сжалось.

Зомбаки были повсюду. Слышалось утробное рычание и шорох приближающихся ног.

Стена из трупов, промелькнуло в голове. Иначе и не скажешь.

Ощущение недомогания усилилось. Мир вокруг поплыл, держаться на ногах с каждой минутой было все сложнее.

— Беги, — сказал я Куле. — Иначе их станет еще больше!

— Чокнулся? Я без тебя и с места не сдвинусь!

— Беги, сказал! Мне все равно уже трындец. А так хоть сам спасешься.

— Да заткнись ты!

Мертвяки все прибывали. Складывалось впечатление, будто они собрались здесь со всего города — и кроме нас им было некого сожрать.

Куля поравнялся со мной, вскинул ружье.

В глазах его я прочитал два чувства: страх и обреченность.

Взрыкнуло. Мощно, агрессивно. Появилось ощущение, словно поблизости на полной мощности работал двигатель. К шуму добавился протяжный скрип колес.

Куля резко опустил ружье, прислушался. Я огляделся.

Впереди, за рядом движущихся зомбаков, раздался зычный хруст. Потом, проламывая «стену» трупов, на дорогу выскочил уазик. На переднем стекле автомобиля разбегалась паутина трещин, а коричнево-зеленый корпус сделался темно-бордовым от кровавых пятен и прилипших внутренностей.

УАЗ подмял несколько ходячих трупов и, подпрыгивая, пролетел через шумящую толпу покойников. Раздался хруст костей и треск расплющиваемой плоти. Громко заскрипели тормоза — машина остановилась прямо перед нами.

Открылась дверь. Из салона высунулась голова с коротким ёжиком волос, густыми линиями бакенбард и маленькими, еле обозначенными усиками.

Незнакомец полоснул по нам коротким взглядом, прокричал:

— Садитесь!

В тот момент мне словно по ногам ударили. Я упал, свернувшись в три погибели, и кое-как пополз к машине. Куля мигом подбежал, поднял меня и запихнул в салон. Потом запрыгнул сам, захлопнув дверь перед лицом бегущего к машине зомбака.

— Петрович, жми! — проорал над ухом «ёжик».

Мотор тотчас взревел, машина устремилась сквозь толпу шатающихся силуэтов. Зомбаки упорно наступали на уазик, но уже через секунду их тела оказывались под колесами. Со всех сторон брызгала кровь, взвивались внутренности, волосы, ошметки плоти.

Через минуту мы прорвались сквозь толпу. Машина выскочила на дорогу, стремительно набирая скорость.

Я осмотрел салон, заметил, что в машине, кроме «ёжика», находится кто-то еще.

Низкорослый старичок с короткой стрижкой, лет шестидесяти, в клетчатой рубашке и со вздувшимися шишками артрита на руках. Дедуля, именуемый Петровичем, крутил баранку и не отрывался от дороги.

— Что это с ним? — я поймал на себе настороженный взгляд «ёжика», и по спине рассыпались мурашки. Неужели догадался?

— Консервами просроченными траванулся, — тут же соврал Куля. — Его уже так час воротит. Если заблюет салон, не обижайтесь.

— А его случайно не кусали?

— Издеваешься? — наигранно усмехнулся Куля. — Как будто я настолько идиот, чтобы позволить будущему зомбаку забраться к вам в машину!

Незнакомец посмотрел на меня пристально еще секунды три, кивнул. Похоже, что поверил. Потому что если нет, меня либо прикончат, либо вышвырнут отсюда к черту.

Мы с Кулей поспешили представиться — на этом началось знакомство.

— Алик, — «ёжик» протянул костлявую ладонь сначала Куле, потом мне. — Приятно.

— Взаимно, — Куля натянул дружелюбную улыбку. — Мы уж думали, что в городе остались только зомби.

— Так и есть. Вы первые, кого мы встретили, — ответил Алик. — Надеюсь, не последние.

— А вы откуда едете? — спросил я, подвигаясь к окну.

— Из южной части города. Мы с Петровичем были в салоне, когда началась вся эта заваруха. Еле ноги унесли.

— В каком салоне? — не понял Куля.

— Красоты, конечно, — пояснил Алик. — Парикмахер я. А Петрович — мой клиент.

— Серьезно? — сначала Куля выглядел растерянным, потом его лицо скривилось, словно он понюхал керосина. — Так ты из этих, что ли… заднеприводных?

— Нормальный я! — Алик подпрыгнул на сиденье, покраснев от злости. — Просто люблю свою работу. И вообще… я в армии служил!

— Да ну?

— Баранки гну! В ВДВ, между прочим.

Алик вытянул левую руку боковой стороной ладони. На коже синим цветом было накарябано: «За ВДВ». Куля кивнул и примиряюще поднял ладони. Похоже, доказательство в виде тату его устроило.

— А направляетесь куда? — поинтересовался я.

— Как все — подальше от этого проклятого города. И вы, я думаю, не исключение.

Только я хотел обрадоваться, что ребята довезут нас до военного поста и мы успеем отыскать загадочного Кригера, меня опять скрутило. Глотку оцарапал резкий кашель, изо рта обильной пеной выплеснулась липкая слюна.

Я приложил ладонь ко лбу — горячему, как раскаленный камень. Пальцы стали влажными от пота.

Лихорадка. Как Куля и предсказывал. А что потом? Смерть? Или сначала я почувствую неутолимый голод? Как вообще происходит это обращение?

— Совсем хреново, да? — донесся до меня тревожный голос Кули.

— Доедем до военного поста, а там, наверное, будет больница или госпиталь, — попытался успокоить меня Алик. — Ты главное, терпи. Скоро приедем.

— Мужики!!

Мы трое подскочили, словно от удара плетью.

Старик, не говоря ни слова, сбавил скорость.

Превозмогая боль в висках, я поднял голову и посмотрел в окно.

Ряды домов вокруг заметно поредели. Вдалеке, скрываясь под густым покровом ночи, выпячивались кроны леса. Ровная асфальтовая лента сменилась рыхлой и ухабистой дорогой, сплошь посыпанной щебенкой. Зомбаков в округе не было ни одного. Зато нашелся кое-кто другой.

На тротуаре стоял человек. Высокий, крепкого телосложения, одетый в кожаную куртку, с гладко выбритой башкой. В том, что он живой, сомнений не было.

Незнакомец сквозь прищур смотрел на подъезжающий автомобиль, переминаясь с ноги на ногу. Взгляд его был ясным и каким-то настороженным. Как будто факт, что в пустынном городе к нему подъехала машина, его ничуть не обрадовал.

Тут позади него нарисовались еще двое. Оба — копия того, что появился на дороге первым. Отличались парни лишь прическами: у первого была густая шевелюра, у второго — дрэды, что не очень гармонировало с крепкими могучими плечами и холодным, словно камень, взором.

Тихо заскрипели тормоза. Замолк урчащий двигатель.

Когда уазик тормознул напротив лысого, стало заметно, что он держит руки за спиной. И как-то странно смотрит в нашу сторону. Оценивающе — словно подсчитывает, сколько нас в машине.

Я напрягся и перехватил встревоженный взгляд Кули.

— Опаньки! — оживился Алик. — Еще попутчики.

Сердце тревожно сжалось.

Что-то мне в этих попутчиках не нравилось.

Их лица. Хмурые, совсем не дружелюбные.

И почему один из них все время держит руки за спиной?

Алик положил ладонь на ручку двери, и я тут же его одернул.

— Алик…

— Подожди ты! — отмахнулся тот.

— Может, не надо?

Дверь со стуком распахнулась.

Алик высунул голову наружу, и стал слышен его бодрый дружелюбный голос:

— Ну здорово, мужики! А вы чего здесь де…

В руках у незнакомца, как из воздуха, возникла деревянная дубинка и со свистом рубанула воздух.

Хрястнуло. Алик взвыл, хватаясь за губу, — и чья-то крепкая рука схватила его за грудки и вышвырнула из машины. В ту же секунду к нему кинулись другие двое. Послышалась возня и стук подошв, словно ногами колотили что-то крупное, живое. Тишина взорвалась истеричным воплем.

Петрович в панике заерзал на сиденье. Наклонился, начал шарить под ногами, а когда поднялся, у него в руках сверкнула сталь заряженного АКМ. Перекинув автомат через плечо, старик выскочил из машины и рванул к толпе короткими, но быстрыми шажками.

Щелкнул передернутый затвор. Затарахтела очередь.

Сразу две фигуры в черном повалились на асфальт. Переднее стекло уазика забрызгало кровавыми пятнами. Лысый с дубинкой отскочил от обездвиженного Алика и вытаращился на старика. Физиономию залила мертвенная бледность.