Да забыли про овраги #play_to_return

И я с удивлением понял, что не успел задумать свой план, как мне игровая судьба тут же предложила отличный шанс для его проверки и, чем гейм-мастер не шутит, частичного воплощения.

- По коням, парни! - бодро сказал я, прикидывая дальнейший маршрут, но вовремя спохватился: - Так, забыли про коней и слушаем меня сюда.

- А что надо забыть про коней? - с интересом спросил Ложкин.

- Отставить вопросы, пока не разрешу, - строго сказал я. - Сейчас Гриня выводит машину на грунтовую дорогу. Вон, видишь справа между деревьев?

Хаотичная недолгая стрельба оповестила окрестности, что очередной герой пытался незаметно высунуть нос на территорию противника.

- Вижу, - сказал Ложкин.

- И по этой вот дороге доезжаешь до перекрёстка. В прошлый раз мы поехали с перекрёстка направо. А в это раз, ты поведёшь машину налево, проедешь примерно двести метров и по моей команде довернёшь направо, чтобы встать носом к вершине. В моих тактических планах значится быстрый подъем по склону до самого верха. Доступно?

- Что? - спросил Ложкин.

- Понял задачу?

- Так точно, доступно, - улыбнулся вдруг белозубо Ложкин. - Доступно!

- Серп и Зверь, ваша задача с прошлого раза особых изменений не претерпела. Как увидели противника - сразу огонь. До тех пор, пока не дам другую команду. Ясно?

- Ясно, командир, - сказал Серпилин.

- Ясно, едрить.

- Ну и всё, инструктаж закончен. Вопросы есть?

- А что делать, если увидим предателя? - спросил Серпилин.

- У него тяжёлый танк, а у нас крайне тяжелое финансовое положение, - осторожно сказал я. - Поэтому предлагаю пока просто собирать о нём информацию. А как силёнок поднакопим - мы ему ещё о себе напомним.

Пока бронетранспортёр выезжал на лесную дорогу, я с любопытством смотрел в правое окно. Деревья и кустарник были нарисованы просто замечательно, но всё-таки, глаз не верил в то, что передо мной настоящий лес. Слишком он был аккуратный и хорошо нарисованный, чтобы достоверно прикидываться настоящей природной чащей.

Мне быстро наскучило смотреть в окно, и я переключил рацию в режим "слушать зелёных".  Хотел было стянуть шлемофон, как вдруг в ушах забубнила разноголосица игроков, обсуждающих варианты атаки на позиции "синих". Ну, конечно! Модуль, что я купил втридорога, подключил рацию в бортовую сеть! Вроде бы мелочь, но возникшее вдруг ощущение комфорта сразу подняло настроение.

Я взял в руки микрофон, откашлялся, предупредил экипаж, что сейчас будет подключение к общему эфиру, нажал на кнопку и голосом разбитного экскурсовода, весело сказал:

- Уважаемые дамы и господа, ввиду несколько забуксовавшей ситуации, предлагаю свои услуги для скоротечной разведки позиций противника. Меня зовут Лом, внимательно следите за моим болидом и готовьтесь разбирать цели по рукам и на запчасти. Запомните хорошенько, Лом!

- Вот это дело.

- Лом, давай, мы верим в тебя!

- На таком корыте он цели будет светить пару наносекунд.

- Давай, Лом, свети как солнце!

- Где-то я уже этого Лома видел. Отжигал и там, как лазерный резак.

- Ну давай, давай, посмотрим.

Голоса в наушниках всё бубнили и бубнили, но мой интерес к разговорам в эфире на этот раз был полностью исчерпан. Внимание к себе я привлёк, осталось теперь красиво блеснуть и ярко умереть. Ложкин чётко повернул машину налево и гнал теперь по дороге, идущей у подножья гряды холмов. Я отключил рацию, чтобы не отвлекала.

- Вон, смотри Гриня, на два часа склон немного более пологий, а на час - что-то вроде русла ручья и там гребень словно стёсан немного. Нам нужно очень быстро подняться туда, а потом, не сбавляя скорости, перевалить через вершину. У нас только одна возможность прожить на несколько секунд дольше танкетки - въехать прямо в боевые порядки "синих". Ведь они этого просто не ждут.

- Доступно, командир, - сказал Ложкин, крутанул свой штурвал, дёрнул за рычаг передачи и утопил педаль газа.

Бронетранспортёр взревел разъяренным зверем и бросился на штурм склона.

Замена двигателя отразилась на поведении машины самым живительным образом. Полулёжа в своём кресле и видя перед собой только склон холма, покрытый менее густым лесом, чем подножие, да вершину на фоне серого неба, я вдруг понял, что буквально всем организмом сотрясаюсь от дикой вибрации, идущей из недр железного зверя. Несмотря на то, что мы пёрли в гору, наша скорость, как мне показалось, только возрастала. Мощь колёсно-гусеничной машины наполнила меня детским радостным изумлением от встречи с неожиданным чудом. Вот уж, получил удовольствие от покупки движка, что называется, на все деньги.

Ложкин довернул влево, в широкий овраг, ведущий к вершине немного наискось. Впереди, у самой верхушки вдруг показался обгоревший корпус танкетки, которую до этого не было видно из-за кустов. По всей видимости, она пыталась вести здесь разведку ещё до нашего появления на поле боя. А может, и просто была нарисована вместе с картой. В любом случае, её печальное состояние в таком месте грубо намекало очередному разведчику, что место это с той стороны хорошо пристреляно. А для самых тупых, последние три десятка метров весь склон был изрыт неглубокими воронками.

- Давай, Гриня, выжми всё, что сможешь, - сказал я, с опаской вглядываясь в лунный ландшафт "финишной прямой". - Даже, если после этого движок только в утиль сдавать.

Собственно, внутренне я был уверен, что Ложкин и так ведёт бронетранспортёр на максимально возможной скорости, а следовательно моя реплика уйдёт в анналы истории, как абсолютно бессмысленная. Но водитель внезапно сунул руку куда-то под штурвал и вытянул за чёрную рукоять длинный шток. Двигатель взревел на более высоких оборотах и машина ощутимо дёрнулась вперёд, окончательно вжимая меня в кресло.

- О-ё-ё-ё-ёй! - завопил я, когда в правом окне стремительно мелькнул чёрный остов сгоревшей танкетки, а в лобовом вдруг открылась серая бесконечность неба, куда мы рвались с пугающей скоростью.

Бронетранспортёр трясся мелкой дрожью, как в лихорадке, более крупные сотрясения выдавали успешное преодоление ямок и бугорков, и всё отчетливее сквозь завывания двигателя был слышен зубодробительный металлический дребезг, словно вся конструкция машины готовилась войти в резонанс и взорваться фонтаном запчастей безо всяких вражеских снарядов.

Момент, когда земля под гусеницами закончилась и наш транспорт из наземного временно перешёл в разряд воздушных, прошёл для меня незамеченным. Но когда вдруг непроизвольно обмякли коленки, а желудок вдруг принялся болтаться где-то в районе горла, я как-то сразу понял, что мой первоначальный план по быстрому переваливанию через гребень холма, выполнен процентов эдак на триста, а то и на пятьсот. В ореоле из комьев земли, бронетранспортёр легко оторвался от "трамплина", завис на миг в воздухе, и продолжая движение по баллистической траектории, полетел вниз. На весьма крутой склон, оценить опасность которого я как-то даже и не сообразил.

Ложкин вдруг сделал резкое движение рукой и двигатель замолчал. Я почувствовал, как на голову давит металлическая крыша бронетранспортёра.

- Йе-ху-у-у-у! - заорал радостно Зверев и оба пулемёта ударили разом, заполняя ритмичным стаккато пугающую тишину, а мы всё продолжали падать вниз, словно в страшном бесконечном сне.

- Ну вот и всё, - ещё успел сказать я, и в этот момент машину сильно толкнуло снизу, и меня придавило к креслу.

Мимо окон полетели во все стороны фонтаны земли и камней, а многочисленные удары снизу и устрашающе громкое шуршание вкупе с лязгом железа, заставили меня зажмуриться в ожидании быстрого финала. Ещё один мощный удар снизу резко изменил положение машины и бросил меня вперёд, прижав щекой к лобовому окошку. От этого удара оба пулемёта на пару секунд замолчали и стала слышна оглушительная канонада, в которой выстрелы орудий и разрывы снарядов на самых разных расстояниях, смешались в один лихорадочно пузырящийся в ушах, коктейль.