Worm (ЛП)

Она, должно быть, поняла, что это не обычное насекомое, и, точно так же, как во время ограбления банка, использовала свою силу, чтобы подделать поступающую от насекомых информацию.

Не дожидаясь, пока воздействие Панацеи выведет меня из строя, я направила стрекоз -- те подхватили отравленных мух и убили их, разодрав на куски.

Когда мы прибыли, Панацея, скрестив руки, уже ждала нас в переулке. Её тёмные волосы были заправлены под армейскую сетчатую кепку, низко надвинутую на голову.

Она выглядела истощённой, вымотанной. У неё был столь же опустошённый взгляд, как у её сестры и тёти в день нападения Губителя.

-- Я вижу, ты привела с собой ещё двух всадников апокалипсиса. Где четвертый?

Я покачала головой:

-- Всадники апокалипсиса?

-- Неважно.

Я спрыгнула со спины Люси:

-- Просто хочу поговорить.

-- Я не могу убежать от этих собак, у вас численное преимущество и наверняка есть оружие. Думаю, мне нечего вам противопоставить.

-- Хорошо, -- сказала я. -- Потому что, как я и сказала, я всего лишь хочу поговорить. Я могу убрать оружие, если тебе так будет проще.

-- В этом нет необходимости.

Она шагнула немного назад, и мне показалось, что Панацея готова пуститься наутёк. Мы наверняка сможем её поймать, но это разговору скорее навредит. Любой возможный диалог из беседы превратится в допрос.

-- Ладно. Мрак, Сука, дадите нам поговорить? Оставайтесь на расстоянии крика.

-- Конечно. Ты проверяешь окрестности?

-- Ага. Пока никаких проблем.

Он кивнул, и оба направили своих собак в сторону.

-- Что происходит? -- спросила Панацея.

-- Это то, что я хотела спросить. Почему ты в убежище, Панацея?

-- Не называй меня так.

Я подняла руки, чтобы остановить её:

-- Ладно. Почему ты в убежище, Эми?

-- Каким боком это тебя касается?

-- Потому что двое из моих товарищей были выбраны Девяткой, и Джек Остряк запустил свою версию "Последнего Героя" с кандидатами в качестве игроков.

-- "Последнего Героя"?

Что-то в положении её тела неуловимо изменилось. Беспокоится за себя? За сестру? Ещё за кого-то?

-- Они не сообщили тебе? Ты не получила письма со списком? -- спросила я.

-- Я прошлую ночь спала в другом месте. Услышала от одноклассника, что тётя меня ищет, и на всякий случай смылась.

Наверное, можно чуть надавить и получить больше подробностей. Но я подозревала, что разговор пройдёт лучше, если я сама буду делиться информацией, а не только вытягивать её из Эми:

-- Девятка установила себе временной предел для испытания и устранения шести кандидатов. Они хотят испытать кандидатов и убить тех, кто не справится -- пока не останется один. Наша цель -- спасти кандидатов. Так что, когда Сплетница обнаружила, что ты здесь, а не со своей семьёй -- а нам известно, что шестого кандидата они выбрали из героев -- это привлекло наше внимание.

-- Кто... кто остальные кандидаты?

-- Регент, Сука, Крюковолк, Оружейник...

-- Оружейник?

-- Да. Но, может быть, тут вышло как с Душечкой, которая выбрала Регента скорее с целью нагадить ему, чем заслуженно.

-- Ясно.

-- Хотя может и нет.... Я общалась с ним. Оружейник и впрямь пересёк черту во время нападения Губителя.

-- А пятый?

-- Не кейп. Я не знаю подробностей, но она в надёжном месте.

Эми заёрзала:

-- Я сбегу отсюда.

-- Куда?

-- Подальше. Не хочу принимать участие во всём этом.

-- Ты не можешь сбежать.

-- Почему нет? Я могу найти место, чтобы спрятаться, пока всё не утихнет.

-- Пока ты в Броктон-бэй, тебя выследят с помощью способностей Душечки из Девятки. Она может обнаружить любого из нас. Она читает эмоции и может найти каждого через половину города. Вероятно, именно так они нашли кандидатов.

-- Тогда я уеду из города. Я в любом случае собиралась.

-- Блядь, жаль, что у меня нет с собой письма Девятки, -- пробурчала я. Затем нормально сказала:

-- Нет, ты не можешь уехать из города. На этот случай Ампутация приготовила чуму или что-то вроде того. Если ты кандидат и покинешь город, они запустят эпидемию. Они ясно выразились, что используют чуму, чтобы побудить двух героев, выбранных в кандидаты, соблюдать правила.

-- Героев, -- пробормотала Эми, -- ну конечно...

-- Ты правда кандидат?

Она снова вздрогнула:

-- Ампутация выбрала меня.

-- Ты знаешь почему?

Она горько сказала:

-- А как ты думаешь, почему? Она считает, что я хорошо подхожу. И потому что моя сила дополняет её.

-- Хорошо подходишь? Я бы не подумала, что ты подходишь Девятке -- судя по тем случаям, когда мы с тобой пересекались.

-- Нет? -- спросила Эми с сарказмом. -- Почему это "ты бы не подумала"? Слышала же, что сказала Сплетница. Я дочь злодея. Я не добрая, не сострадательная, не прощающая и не внимательная к другим. Вместо того, чтобы дать тебе второй шанс, я была злобной, играла с твоими чувствами и всё вышло из-под контроля. Ты знаешь, сколько проблем это принесло моей семье? Директор СКП, Легенда, и Мисс Ополчение приходили к нам домой и отчитывали меня, рассказывая, какими серьёзными были события и как деликатны отношения между разными группами.

-- Я... я не хотела наступить на больную мозоль или сказать что-то не так. У меня не особо хорошо получается складно говорить. Но я не сержусь на тебя. Ты устала. Ты была перегружена. У тебя не было причин испытывать ко мне симпатию или оказывать мне услугу. И всё же ты исцелила меня.

Я увидела, как Панацея напряглась. Cорвётся? Набросится на меня, как сделала бы Сука?

Она просто замолчала, избегая смотреть мне в лицо.

-- Я не думаю, что ты чудовище, -- сказала я.

Она засмеялась, но это был мрачный смех, не имеющий отношения к веселью:

-- Нет?

-- Все знают, что ты ходишь по больницам. Скольких ты исцелила за последние три года? Сколько жизней спасла, скольким облегчила муки?

-- Я ненавидела всё это, -- сказала она. -- Это такое бремя. Я провела столько часов среди больных людей -- и в конце-концов я перестала чувствовать, мне стало наплевать. Знаешь, сколько часов я провела лёжа ночью без сна и желая чтоб мои силы просто исчезли? Иногда я мечтала, чтобы обстоятельства вынудили меня допустить при лечении легкоисправимую ошибку -- меня бы тогда простили, но запретили посещать больницы...

Я не ожидала такое услышать, но сумела сосредоточиться:

-- Ты не просила свою силу. Уверена, что даже доктора выматываются, ненавидят свою работу. У них случаются тяжёлые недели. Но у врачей есть коллеги, друзья, есть к чему вернуться -- и они взрослые. А ты всё ещё подросток. Ты начала заниматься всем этим раньше, чем большинство других людей. У тебя нет зрелости для защиты от боли, которую ты видишь. Докторами становятся после двадцати пяти, когда люди уже взрослые и умеют отгораживаться от всей этой боли.

Она покачала головой:

-- Не надо.

-- Что не надо?

-- Не надо выставлять меня хорошим человеком. Ампутации удалось разглядеть, кто я на самом деле. Может быть, я не думала так три дня назад, когда она пришла ко мне -- но потом я облажалась. Я сама доказала её правоту. Я боялась стать как отец -- но я стала.

Я не знала, что ответить, боялась расспрашивать и не могла продолжать.

-- Так что ты, получается, хороший человек, который притворяется подонком. А я чудовище, которое претендовало на звание героя -- но, когда осела пыль, мы обе оказались злодеями. Забавно, как всё сложилось.

-- Может быть, потому что поступать правильно -- трудно? -- предположила я.

Она пожала плечами.

-- Но ты ведь можешь делать то, что правильно. Нам нужна твоя помощь. Я не знаю, почему ты ушла из дома. Я не лезу в твои дела. Но думаю, что ты одна из тех, кто сможет остановить Краулера или даже Сибирь. Ты нужна здесь, если они начнут побеждать, и мы столкнемся с ранениями или смертью. И ты будешь просто необходима, если мы начнём побеждать, и они решат использовать чуму просто из злости.