Тьма (СИ)

- Это тебе аванс, - подумал Максим, вновь проваливаясь в беспамятство.

Развалины очистили в первом приближении на третий день. В принципе, можно было не торопиться - спасатели заявили, что живых нет. Да и осторожность соблюдать следовало - вдруг ещё какой "гостинец" рванёт. Но не уходил оттуда старый епископ и устраивать длительные перекуры было как-то неудобно. Тем более, что пообещал он работягам кое-какие премиальные и из церковной кассы. Под завалами было пусто. И только когда подняли огромный фрагмент купола с места, указанного священником, увидели тело в обуглившейся рясе. И епископ поспешил туда.

- Жив! Честное слово, живой! - опередил его кто-то из рабочих.

Добравшись до места, епископ с изумлением уставился на незнакомое, в сплошном ожоге, лицо. Но ожог был старый.

- Не он! Ищите ещё! А этого - немедленно в больницу.

Но найденный открыл глаза и епископ узнал тот самый чёрный взгляд. Он ненадолго задержался на священнике и замер на осеннем солнце.

- Господи! Благодарю тебя! - искренне воздел к небу руки епископ. - Прости, сын мой, не признал.

Но тот не отвечал. И даже не отвёл взгляда от солнца. Только вдруг покатились из глаз слёзы.

- Да у него нет ни одной целой кости. Вы же посмотрите! - прошептал дежуривший здесь же по приглашению митрополита врач. И, действительно, тело найденного походило на желе, удерживаемое кожей.

- Немедленно в машину и поехали! - решился священник. В машине скорой помощи Максима незамедлительно подключили ко всем этим прибабахам типа кислородных трубок в нос и капельниц в вену.

- Пульса и давления практически нет. Удивительно, что он ещё жив. А сидевший тут же митрополит уже договаривался о спецсамолёте. Следует признать, что терракт значительно добавил ему и популярности, и искреннего уважения, и когда "Скорая" въехала в аэропорт, лайнер уже начинал лениво раскручивать свои винты.

- Ну, что скажете, - спросил епископ возле трапа у врача спецавиагруппы.

- Ничего не понимаю. Без рентгена - никак. На ощупь - какое-то размягчение всего скелета…

- Ещё бы - под такой громадиной… всё, небось раздавило… И ещё те ранения… Состояние?

- Стабильное… Пока… Пульс ненормально редкий. Даже сказал бы, аномально…

- Доктор, вы должны сделать всё. Понимаете, всё возможное. Нам бы его только до места… С Богом. И мне тоже пора, - заспешил он от самолёта. Но тут же вернулся, тяжело отдуваясь, взобрался по трапу и кинулся внутрь.

- Ты мне смотри! Не вздумай умирать. Потерпи немного. А когда прилетишь, там мы тебя с Божьей помощью быстро поставим на ноги, - наклонился священнослужитель над Максом.

- С Богом! - перекрестил он юношу, а потом, не выдержав, ткнулся с поцелуем, пощекотав своей бородой это обожженное лицо.

Они летели в разные стороны, но настоящий священник прилетел быстрее священника ряженого.

- И я взял на себя ответственность отправить этого героя в наш госпиталь.

- Вы поступили опрометчиво.

- Но он спас паству, спас меня и от смерти, и… от позора, - настаивал на своей правоте знакомый нам митрополит. Его визави в споре недовольно поморщился.

- От какого такого "позора"? - просипел он.

- Когда потянули меня на смерть, каюсь, страх обуял. Начал сопротивляться, проситься. Сам себе оправдание нашёл, что нужен пастве в эту страшную минуту.

- Но это же так и было!

- Было не так. Этот юноша за меня заступился и его вместо меня на смерть повели. И когда там, за стенами прозвучали два выстрела, я думал, сгорю со стыда. Как я мог… Всё же без испытаний даже наши души становятся…

- Не надо "даже наши". Страх, он есть проявление сущности человеческой. И страх смерти, особенно насильственной, не есть грех. А вот преодоление его - и есть проявление веры. Согласен. Сытая жизнь веру не укрепляет… Но далее что?

- Я тогда решил - если ещё кого на казнь затребуют - сам пойду. Но перед тем обращусь к пастве с прощальным напутствием.

- Обратился?

- Нет. Но не потому, что опять струсил. Стыд выжег страх. События уж очень быстро развивались. А потом… Потом отворили дверь и опять появился этот отрок. Ряса в крови, две дыры в ней на животе. Но живой…

Когда епископ закончил рассказ об известных событиях, Владыка, насупив мохнатые брови и хрипя с каждым выдохом, долго молчал.

- Говоришь, он не из клира?

- Наверняка.

- А не подстроено ли всё это, чтобы выведать нашу тайну?

- Нет, Владыко. Слишком много крови для "спектакля".

- Но все же спаслись!

- Ещё осталась раненная девушка. И нашли обгоревшие тела террористов. Да и сам он… При мне из-под глыбы достали. Чудом не погиб. Да и мы все чудом…

- Чудом. Чудом. Много чудес в последнее время.

- Не знаю…

- Зато я знаю!

- Но разве чудеса Господни…

- То Господни! А я о других, о прелестях диавольских. Впрочем… Хорошо. Благословляю. И посмотрим, что из того получится.

- Вам бы и самому, - осторожно начал епископ.

- Пока не убежусь в том, что это угодно Господу, и не подумаю. Может, не известно тебе, что произошло с теми, кто попытался с помощью мощей этой воительницы исцелится.

- Известно. И это - тоже одна из причин. Этот муж излечил неких цыган, которые вдруг начали слепнуть. А потом нашёл и обезопасил место, где эта напасть затаилась.

- Совпадение?

- Возможно. Но откуда она оказалась там, неизвестно. По умолчанию собеседника понял - не обошлось без спецслужб. И эта воительница тоже ими была передана?

- Это заслуживает внимания и проверки.

Патриарх встал, считая аудиенцию законченной, протянул для поцелуя руку.

- О ходе лечения будут сообщать. Сами туда не наведывайтесь. По крайней мере, пока не уляжется эта непотребная шумиха. А что журналистам-то скажем? - спохватился Патриарх.

- Благословите на это меня.

Выйдя после аудиенции на площадь, митрополит решил узнать о состоянии своего протеже. Не успел. Завизжали тормоза и священника вежливо, но решительно усадили на заднее сидение довольно солидного мерса.

- Ну, за тобой не угнаться, ваше это… святейшество - начал разговор непосредственный, как все новые русские незнакомец.

- А какая нужда за мной гоняться?

- Не большая и не малая, - расхохотался собеседник. - Просто нам как-бы по дороге.