Судороги Земли (СИ)

  Мечтал он не больше минуты, а когда открыл глаза...

  Прямо перед ним стоял последний "арлекин"! Его взгляд горел такой уничтожающей ненавистью, что даже Зодчий, сидевший спиной к Зокону, почувствовал этот убивающий взор и стал поворачиваться. Медленного движения своего товарища Фархад не видел. Обнаружив перед собой "арлекина", заставник плотно зажмурился, на ощупь пытаясь наложить стрелу, чтобы выпустить её в недовыходца. Как назло стрела попалась с обломанным оперением. Пока Фархад нащупывал следующую, Зодчий испытал на себе всёсокрушающую мощь взгляда "арлекина".

  Взгляд оказался неимоверно-тяжёлым и невыносимо-болезненным, на долю секунды парализовав Зодчего. Понимая, что пропасть без дна уже раскрыла свои ледяные объятья, неумолимо втягивая его в непроницаемо-чёрное лоно, Зодчий с неожиданной радостью обнаружил в призывно распахнувшейся пустоте слабенькую опору, позволившую прекратить молчаливое падение в никуда.

  Пересилив себя, он сумел опустить глаза...

  Пугаясь стремительно разрастающейся головной боли, Зодчий выхватил меч и в прыжке рубанул "арлекина" сверху вниз, успев почувствовать сквозь закрытые веки яркую вспышку. Мгновение спустя по воздуху прокатился слабый, едва уловимый хрип умирающего тела...

  Услышав странный звук, Енор вскочил на ноги, сжимая в руках оружие. Фархад, наконец-то, нашёл нужную стрелу, но надобность в ней отпала: последний "арлекин" покрылся беловатым налётом разложения - "мыльный эффект", как его называли заставники, полностью разрушил биологическую оболочку недовыходца.

  Полминуты висело молчание, потом Фархад тяжело проговорил:

  - Пошли. На сегодня представление окончено...

  Енора упрашивать не пришлось. Он сразу рванулся к дому, словно что-то жуткое и омерзительное одновременно гнало его с этого места. Зодчий ненадолго задержался. Он с печалью в глазах посмотрел на останки "арлекина", чувствуя в душе нарастающее тревожное томление.

  Фархад внимательно посмотрел на товарища.

  - С тобой всё в порядке?.. - с участием спросил он.

  - Вполне! - нарочито бодро ответил Зодчий.

  В глазах Фархада застыли льдинки недоверия.

  Когда они, умывшись на улице, вошли в дом, в гостиной их ждал роскошный ужин. У стола суетился Гоблин. О случившемся у щита напоминали перебинтованная кисть руки и множество ссадин на лице, но выглядел он при этом весёлым и беззаботным.

  - По какому поводу пир? - спросил Зодчий, оглядывая множество тарелок.

  - Как же! - удивился Гоблин. - В один день два боевых крещения. Такое у нас редко бывает!

  - Если так... - согласился Зодчий, усаживаясь за стол.

  Енор пристроился рядом.

  Вошли Агути и Фархад. Агути сразу бросил на Зодчего внимательный изучающий взгляд.

  "Фархад догадался и рассказал обо всём Агути..." - с непонятной неприязнью подумал Зодчий.

  Ужин прошёл в приподнятой обстановке. Сказалось и нервное напряжение (за последние месяцы выходцы успели отвыкнуть от треволнений, связанных с Переходом), и присутствие гостя-поселенца за их столом.

  Расходились поздно. Енор согласился спать в гостиной, поэтому сразу же после ужина Зодчий отправился в свою комнату - в голове творилось что-то невообразимое. Едва он лёг, в комнату вошёл Агути. Он молча поставил на стол высокий медный кувшин, рядом положил чепчик странной формы. Потом сел на кровать и принялся методично смачивать чепчик жидкостью из кувшина.

  Зодчий непонимающе следил за его руками.

  - Чем занимаешься?.. - спросил он хриплым голосом.

  Агути странно посмотрел на Зодчего и вдруг резко заговорил:

  - Ты что себе позволяешь! Словил взгляд "арлекина" и закрылся в себя, как улитка в раковине! Если бы не Фархад, ты к утру с головой как у головастика ходил! Понял, дурья твоя башка?!

  - П-п-понял... - выдохнул Зодчий, озадаченный не столько перспективой превратиться в мегацефала, сколько непривычной для Агути резкостью и раздражительностью.

  Однако сил, чтобы возмутиться грубости Агути или обидеться на его справедливые слова, у Зодчего не осталось - с его головой, действительно, происходили странные и непонятные вещи. Он безропотно позволил Агути заняться лечением распадающегося на части мозга, попутно улавливая отдельные слова и фразы:

  - ...пишешь-пишешь, а для кого? Тебе же говорили, что взгляд "арлекина" - это как десятисантиметровое пчелиное жало, которое загоняют прямо в мозг! Если вовремя не принять нужных мер, загнёшься от интоксикации или, что ещё страшнее, - "съедет" крыша! Где другую-то искать будешь?..

  Зодчий смотрел слезящимися глазами в потолок. Ничего не говорил, только мысленно изумлялся: "Зачем Гоблин сделал волосатые стены?.. Это же так не эстетично!.. И почему окна в комнате треугольные, а кровать круглая?..".

  Он не услышал, как в комнату тихо вошли Фархад и Гоблин.

  - Как он? - спросил Фархад.

  - Плохо... - печально произнёс Агути. - Мне ещё не приходилось сталкивался с подобной реакцией организма на вещественную структуру взгляда "арлекина".

  - Знаешь, а ведь "арлекин" был какой-то странный... - задумчиво проговорил Фархад. - Я следил за ним до самого распада. В нём и жизни-то никакой уже не было... Не мог он так быстро пройти расстояние до нас и при этом сохранить всю силу в умирающем взгляде!

  - Будем надеяться, Зодчему к утру станет лучше, - вздохнул Агути. - Если нет - придётся везти его в поселение...

  Ничего из сказанного Зодчий не слышал. Взгляд давно рассыпавшегося в прах "арлекина" продолжал в его мозгу разрушительную работу, которой молодой организм выходца мог противопоставить только сон: долгий, исцеляющий, благотворный...

  Зодчий проспал тридцать пять часов, а когда проснулся, то почувствовал себя почти здоровым... "Почти", потому что где-то глубоко-глубоко внутри него продолжал жить "арлекин", успевший по каналу горящего ненавистью взора передать выходцу частичку собственного "Я".

  Едва проснувшись, Зодчий ощутил в себе его присутствие в виде неприятного дискомфорт. А ещё через некоторое время ему стало казаться, что за ним всё время кто-то пристально наблюдает. Но не со стороны. Этот "кто-то" находился внутри: он смотрел глазами Зодчего, слушал его ушами, дышал его грудью, чутко осязал окружающий мир эпидермисом его тонких чутких пальцев...

  Легонт встретил повозку у ворот. Выглядел он встревоженным.

  - Что случилось? - спросил поселенец. - Арина предупреждала, что Переход будет кипучим, но недолгим...

  Зодчий соскочил на землю, подмигнул Енору и сказал:

  - Это точно - короткий, но бурный...

  В последнее слово он вложил скрытый, только ему понятный смысл.

  Легонт терпеливо ждал продолжения.

  Зодчий с неохотой добавил:

  - Один из "арлекинов" оказался очень проворным. Прежде, чем испустить дух, он обменялся со мной взглядом...

  Легонт некоторое время всматривался в лицо выходца, видимо решая, пускать его в поселение или нет. Зодчий терпеливо ждал. Вдруг за бревенчатыми стенами пронзительно завизжала свинья. Неожиданный звук разрядил обстановку. Легонт приобнял Зодчего за плечи, увлекая за собой. Повозка не спеша поскрипывала сзади.

  - К отцу не пойдём, - сказал Легонт, - недомогает он. Но наказал, как только появишься, сразу дать тебе все книги о нашем прошлом.

  Зодчий остановился.

  - Я благодарен Амвросию, однако, я не историк. Едва ли мои прежние знания помогут вам.