Арногаур (ЛП)

Когда-то она была боевым танком «Леман Русс Каратель» по имени «Дочь Саббат», а ещё раньше носила серийный номер из сорока восьми цифр, обозначавший родную кузню и дату производства. Со временем от её прежнего вооружения пришлось отказаться, роторную пушку сняли с турели и заменили грубыми, грохочущими автопушками — это случилось из-за того, что экипаж уже не мог добывать достаточно зарядов для старого орудия. Аналогичная судьба постигла и три лазпушки с оскверненными, окончательно разрядившимися энергогенераторами, замену которым так и не смогли найти механисты Кровавого Договора. В итоге «Стрыгора» потеряла в дальнобойности, но не в смертоносности: её оснастили тяжелыми огнемётами, подсоединенными к огромным вонючим бакам, в медном нутре которых плескался прометий.

Одно неудачное пробитие могло утопить весь экипаж в жидком пламени, поэтому танкисты укрепили и без того толстую броню дополнительными листами, снятыми за последние несколько лет с полудюжины других боевых машин Кровавого Договора.

Сейчас они сидели в душном и жарком, будто женское лоно, нутре благословленного богом корпуса «Стрыгоры». Бриллиантовые капельки пота стекали по татуированным лицам членов экипажа, и, словно слёзы, капали с крючконосых, ощерившихся железных масок.

В тесном закутке танковой башни трудились в унисон Керет и Маугр. Первый заряжал тяжелые снаряды руками, отмеченными знаком Договора, второй утопал лицом в орудийном прицеле; стрелок провел в этой позе так много времени, что навсегда ссутулился. Облизывая внутреннюю сторону личины, Маугр вглядывался в испещренный помехами синий экран системы слежения. Решив, что настал подходящий момент, он сжал обе рукояти паршиво закрепленного перископа.

— Товсь! — крикнул стрелок вниз, в отделение экипажа. Сидевший рядом Керет изо всех сил уперся в стенки ладонями в перчатках — заряжающему приходилось вручную фиксировать башню, так как одно из попаданий превратило стабилизаторы в кучу дерьма. Вот так они и воевали уже больше месяца, после битвы за кузню Терия. Долбаные механисты.

Обе хреново сбалансированные автопушки громыхнули разом, заставив «Стрыгору» вздрогнуть всем корпусом, отскочить назад и приподняться передними траками на полметра над дорогой.

— Перезарядка! — скомандовал Маугр. — Яшан, за следующим перекрестком сразу сбрасывай до половинной скорости. Они изображают отступление, заманивают нас в ловушку.

Керет мгновенно принялся за дело, хватая новые снаряды, поднимая их и заряжая в орудия. Сидевший ниже их обоих Яшан навалился на рычаги управления, смаргивая пот, текущий в глаза с редеющих сальных волос. При маневрировании в пыли приходилось одинаково полагаться на глазомер и удачу; машины Кровавого Договора, наступавшие по узким улочкам этого округа, врезались друг в друга так часто, что у танкистов звенело между ушей.

Где-то вверху сотряс небеса вой горна, бесчувственный, словно заводской гудок. Члены экипажа «Стрыгоры» ощутили, как задрожал корпус, и их липкая кожа похолодела.

Титан.

Стянув личину, Маугр закрепил дыхательную маску надо ртом, полным гнилых зубов. Через три секунды после вопля горна он уже высовывался из люка, пытаясь разглядеть что-нибудь в пыли.

Стрелка окружали приземистые ступенчатые пирамиды кузен Ксавека, пустые корпуса подбитых танков и…

…вот оно.

Богомашина вышла из пылевого облака несуразной походкой, держа спину прямо и не обращая внимания на живые души у своих железных ног. От её шагов содрогалась земля, но громче всего звучал протестующий стон нагружаемой стали, крик огромных металлических сочленений, разносящийся по округе. Немногие лучи света, пронзавшие пыль, окончательно померкли, когда титан затмил малокровную луну.

Нырнув обратно, Маугр захлопнул люк.

— Один из наших! — сообщил он экипажу.

Правда ли это, стрелок не знал — все сканеры сдохли, а через толстый слой пыли невозможно было различить какие-то детали, — но тот факт, что огромные пушки «Полководца» не отправили танк в небытие, делал теорию вполне достоверной.

Переступив боевую машину, титан с грохотом раскалывающегося камня опустил ногу на скалобетонный проспект, заставив «Стрыгору» задрожать всем корпусом. Каждый его шаг оставлял в покрытии новую воронку, которую придется преодолевать или объезжать бронетехнике Кровавого Договора.

Поступил приказ по колонне, сопровождаемый задержками и треском помех из-за неотлаженного вокса: не двигаться с места до прохождения титана. Маугр передал его остальным, снова заорав из башни.

Ребята в экипаже вместе приняли Договор в прошлом году, порезав костяшки правых кулаков о древнюю броню архонта. Все они раньше сражались за Гвардию и стали перебежчиками, как и другие выжившие из 12-го Бараканского бронетанкового полка. В тот день «Дочь Саббат» стала «Стрыгорой», и на её корпусе появились кровавые отпечатки ладоней, пометившие боевую машину как ещё одно верное дитя Урлока Гаура.

Только Эрек был не из Гвардии. Нет, сирдар — назначенный к ним в экипаж, чтобы держать новичков в узде и любивший напоминать, что относится к «чистым» воинам Договора — родился в племенах на краю вселенной, провел детство, сдирая шкуры со зверей, поклоняясь крови, огню, солнцу… и бог войны знает, чему ещё. Эрек, без раздумья ломавший кости или стегавший кожаным кнутом по обнаженным глоткам, когда его «ублюдочный экипаж» недостаточно расторопно выполнял приказы. Эрек, благородный сирдар, покалечивший Ферлманна кувалдой и приказавший хирургически подсоединить его к огнемётному спонсону в отсеке экипажа. Остальные, как могли, помогали парню, но несчастный безногий ублюдок начинал гнить в своей турели; его плоть покрывали жуткие, тошнотворные сыпи и пролежни, в которые со временем все глубже и глубже проникала инфекция. Ладони Ферлманна буквально прирастили к рукояткам огнемёта.

Эрек, бедный мертвый Эрек, плывущий лицом вниз в вонючей жиже, где ему было самое место.

— Ушел! — провозгласил Маугр, посмотрев в истерзанный статикой прицельный экран. — Остальные движутся…

Его сообщение прервал резонирующий лязг металла по металлу, донесшийся с крыши танка и дрожью отозвавшийся во всем корпусе. На какую-то секунду у стрелка кровь застыла в жилах — он решил, что какой-то проходивший мимо меньший титан, вроде «Пса войны», игриво подтолкнул «Стрыгору».

И тут кто-то вежливо постучал в верхний люк.

Вытащив пистолет, Маугр проверил, на месте ли гротескная личина. Только его рука в перчатке коснулась запорного рычага, как люк сорвался с проржавевших креплений, и внутрь танка хлынули пыль и тьма.

Создание в громадном керамитовом доспехе, отмеченном священными бронзовыми символами бога войны, опустило скошенные глазные линзы изумрудного цвета, и, протянув руку, сомкнуло пальцы латной перчатки на горле стрелка.

Дергаясь и суча ногами, придушенный танкист глядел на варварскую, клыкастую лицевую пластину рогатого шлема Наутаки-арногаура.

— В Кровавом Договоре, — прорычал падший космодесантник с ужасно спокойной вежливостью, — не убивают своих.

VIII

Когда Наутака схватил добычу, загудел болевой модулятор, погребенный в задней части мозга. Арногаур чувствовал, как глубоко вонзающиеся гвозди посылают в плоть его разума щупальца ядовитого электричества. Омерзительное наслаждение охватило космодесантника, опытными пальцами дергая за ниточки нервной системы.

Пойманный им человек отбивался и дрыгал ногами, беспомощный, словно ребенок. У Наутаки не было времени на всю эту бессмыслицу.

— Ты слышал меня, — повторил арногаур, с такой же рафинированной вежливостью, как и прежде. Впрочем, на этот раз воин весьма умело не позволил дрожи нейрохимического наслаждения нарушить его речь. — А теперь отвечай на обвинения.

Наутака обходительно ослабил хватку на горле смертного, чтобы ничто не мешало этому заседанию военно-полевого суда.

— Я из Кровавого Договора! — прохрипел солдат. — За архонта! За Гаура!

«Печальная картина, — подумал арногаур. — Многочасовая охота завершается столь скучными и очевидно лживыми клятвами».