Глубочайшие раны (ЛП)

Дэвид Эннендейл

ГЛУБОЧАЙШИЕ РАНЫ

РАССКАЗ

Человеческие черепа разочаровывали. На них был слишком тонкий слой плоти.

Седдок-этогаур обдумывал это, пока его Бригада Смерти шла через неиспользуемые шахтерские туннели. Он испытывал чувство, похожее на сожаление — сожаление, опутанное колючей проволокой — всякий раз, когда его нож врезался в кость. Это гневное исступление возникало, когда Седдок терзал вражескую плоть или свою собственную. Лезвие не вонзалось так глубоко, как следовало бы. Существовали пределы для глубины боли и магической силы крови. Воин отметил свое служение Кровавому Богу завитками нарезанных мышц и лоскутами щек. Но как он мог дать полное выражение своей вере и ярости с такими жесткими пределами по материалу?

С полотном своей собственной плоти он уже мало что мог сделать. Шрамы шли внахлёст. Они формировались друг на друге, образуя слои насильственных смыслов. Части оголенного черепа Седдока выступали на макушке. Он даже проводил работу прямо над костью, вырезая руны остриём меча. Степень увечий этогаура требовала должного уважения его подчиненных. Глубина приверженности к Кровавому Договору [1] измерялась военными действиями, направленными против врага и деяниями, физически воплощенными на теле воина. Верность Седдока была видима в каждом изъяне его плоти. Он не пощадил даже свой язык. Воин все еще мог говорить без затруднений, но на вкус чувствовал лишь огрубелую плоть и кровь.

Этого было недостаточно. Лезвие должно вонзаться глубже. Всегда должно быть больше боли, больше крови, больше плоти, которую можно растерзать.

Он думал о пределах увечий, потому что это относилось к текущему заданию. Седдок и его бойцы собирались причинить боль. Но недостаточную.

Никогда не будет достаточно боли.

Они достигли развилки, и Кштах без промедления выбрал левый туннель. Горные работы испещрили дырами эту область Катчгарских гор на Ликотам-Гамма. Работа продолжалась, но многие из жил были истощены. Пробуя воздух на вкус и ощущая вибрации когтистыми лапами, локсатль [2] мог определить, насколько близко они находятся к кому-либо из рабочих. Ящеровидный ксенос вел бригаду через туннели, которые не использовались уже несколько лет. Как только они приблизились к цели, Седдок с трудом расслышал звуки работ и механизмов. Скоро не будет никакой нужды в секретности. Еще немного — и останутся только боль и урок. Урок, который окажется недостаточным.

Бригада Смерти прибыла на Ликотам-Гамму четырьмя днями ранее, приземлившись в пустыне, вдали от каких-либо населенных центров. Седдок и его воины выбрали удачное время и не столкнулись ни с кем. Они не были замечены Сынами Сека [3]. Удар обрушится из ночи. Послание будет ясным.

Воздух преобразился. Из затхлого и спертого он превратился в удушливый, маслянистый, насыщенный песком. Седдок почувствовал легкий ветерок у выхода из туннеля, расселины примерно в двадцати метрах от основания скалы. Этогаур взглянул направо, на север, в сторону мануфакториума. Он располагался в узкой долине, касаясь стенами склонов горы, и выглядел, как собор из темного железа. Скопления его труб образовывали шпили сотню метров высотой, извергающие облака настолько густые, что они полностью закрывали небо. Хотя стоял полдень, долина была погружена в глубокие сумерки. Паутина рельсов расходилась от входов в туннели, скармливая составы, загруженные рудой, принимающим платформам в восточном и западном крыльях комплекса. Южный фасад был занят массивными воротами, там начиналась дорога, ведущая из долины.

— Это не нанесет столько вреда, сколько требуется, — сказала Меввакс-сирдар [4], отзываясь эхом на недовольство Седдока. Она наблюдала за транспортами, волочившими продукцию мануфакториума через ворота. Это были компоненты корпусов пустотных кораблей. Захват мануфакториума станет ударом по силам Сынов Сека, но едва ли критическим. Они держали Ликотам-Гамму под контролем, и это был не единственный промышленный центр.

— Согласен, — отозвался Седдок. — Но что может его нанести?

Она пожала плечами.

— У нас есть приказы, — напомнил ей этогаур, — и мы им подчиняемся.

Меввакс кивнула, жест вышел напряженным от гнева, вызванного мыслью о том, что их усилия пропадут напрасно.

— Мы доставляем послание, — произнес Седдок, напоминая об этом не только своим подчиненным, но и себе. Они стремились преподать урок, а не обезглавить конкурента. Кровавый Договор не находился в состоянии войны с Сынами Сека, но Анакванар Сек не признавал авторитет Урлока Гаура, как ему следовало бы. Магистру необходимо было напомнить, что силы Кровавого Бога в этой части Галактики говорили одним голосом и подчинялись одному господину. Сыны Сека верили, что они — главные на Ликотам-Гамме. Возможно, так и было. Но это совсем не обещало им неприкосновенности.

Параак засмеялся, звук получился влажным. Гротескная маска пехотинца, скрывавшая лицо, была оснащена короткими шипами, пронзавшими щеки. Он всегда глотал собственную кровь.

— Кровопускание пойдет им на пользу, — сказал Параак.

Седдок оскалился, чувствуя, как неровные уголки губ надорвались, коснувшись гротеска [5]. Она, в отличии от маски Параака и других воинов низших чинов, не была железной. Её выковали из золота. «А нам ещё полезнее будет посмотреть, как прольется их кровь», подумал он. Имелся еще один урок, который они собирались преподать. Хвастливых Сынов Сека следовало научить покорности. Они похвалялись своей воинской доблестью. Истории о выдержке и дисциплине Сынов разносились по системам Миров Саббат. Все же, для их гордости было некое основание, да. Они хорошо справлялись, да. Но Седдок явился для того, чтобы показать Сынам, на что способна Бригада Смерти Кровавого Договора.

Перед воротами мануфакториума, с обеих сторон дороги, ведущей из долины, располагался лагерь. Довольно крупный, по оценке Седдока, для примерно двухсот воинов. Он насчитал двадцать часовых, размещенных по периметру и у ворот.

— Гляньте-ка на них, — сказал Эшк. — Как гордятся своими костюмчиками.

Он имел в виду обмундирование. Даже с такого расстояния, качество оборудования Сынов было очевидным. Они не носили полноростовую панцирную броню, как в Бригаде Смерти, но их жилеты и шлемы были унифицированными и, возможно поэтому, надежными, в отличии от тех, что имелись в распоряжении большинства воинов Кровавого Договора.

— Они им не помогут, — ответил Седдок. Он определил на глаз возможные подходы. Желание приступить к унижению Сынов было сильным, и этогаура не беспокоило их преимущество в численности восемь к одному. Его бригада уничтожала и большие по размеру силы Имперской гвардии. Но Седдоку следовало помнить о цели: если мануфакториум закроется перед ним, стены комплекса будут неприступны, словно крепость. Бригаду удержат на железнодорожной платформе до тех пор, пока не прибудут подкрепления.

Если бы этогаур следовал велению холодного гнева, а не жгучей ярости, путь был бы ясен. Кштах привел их ко входу, с которого открывался обзор на один из железнодорожных путей. Из-за ветхого состояния его перестали использовать несколько лет назад, и ветку, оказавшуюся слишком далеко от жизнеспособного источника руды, оставили разрушаться. Перегоны между станциями уцелели до сих пор. Принимающая платформа, к которой они вели, снабжалась двум другим линиям. Одна из них выходила из отверстия десятью метрами ниже и сотней метров правее от позиции бригады. Вторая начиналась из туннеля, зев которого был почти сорокаметровой высоты.