Четвертый Рейх

А американский флаг на Луне всего лишь тема для разговоров, да возможность утереть русским нос.

Экран моргнул еще несколько раз, меняя экспозицию и давая еще трем-четырем юным канадцам высказаться на животрепещущую тему. Наконец, детские мордашки сменились знакомыми залысинами ведущего.

— Что ж, дети всегда остаются детьми. Будьте с нами на СиБиСи.

Ракета.

Огромная, подпирающая небо серебряным телом. Надежная и опасная одновременно. Тяжелая, но способная летать.

Ракета.

С жидким огнем вместо крови. Холодным разумом микросхем постигающая пространство. Готовая объять его. Сжать. Скрутить внутри себя и исторгнуть, оттолкнувшись от него далеко-далеко. В пустоту.

Ракета.

Помнящая тепло человеческих рук тонкая скорлупка из самой прочной на свете стали.

Очередное чудо света. Колосс, прочно стоящий на земле четырьмя железными ногами. Да не один! Сотни таких колоссов разлетались в разные стороны от обедневшей Земли, в поисках новых ресурсов!

И человечество, подобно шелестящей саранче, что застилает солнце, летело через изломанное пространство. Исчерпав родную планету, задавив ее, выжав все возможные соки.

Люди летели сквозь холод, заполненный промерзшими метеоритами. Сквозь яростный огонь солнц. Через излучение, что подобно струнам, натянутым на колки звезд, пронизывало вселенную.

Человечество не боялось больше ничего!

Пришло такое время.

Две тысячи сто пятьдесят восьмой год.

Год, когда люди раздвинули пространство. Когда искривили его и подчинили себе.

Не важно, что преобразователь Хольдермана был придуман столетие назад. Ерунда! Сто лет пролетели как один день, один большой День Труда. Когда все силы Земли были брошены на то, чтобы заставить таинственную машинку преобразователя служить людям. Служить покорно, честно и без обмана.

Две тысячи сто пятьдесят восьмой год.

И человечество двинулось к звездам.

Не сразу. Постепенно. Шаг за шагом. Теряя людей и корабли. Строя базы, теряя базы и снова отвоевывая себе место у непокорного космоса.

Земляне искали планеты-кубышки. Планеты-клады. Частички Великого Взрыва доверху наполненные полезными ископаемыми, которые только и ждут, чтобы их взяли, использовали, превратили в топливо, в звонкую монету, в быстрое электричество. Увы! Солнечная система оказалась не самой богатой в космосе. К тому же, ползать на досвете от Плутона до Венеры оказалось невероятно дорого. В несколько раз дороже, чем запуск корабля с преобразователем Хольдермана на борту к далекой звезде. После первых удачных экспериментов, опьяневшие от успеха ученые, решили использовать преобразователь для полетов внутри Солнечной системы. В результате поверхность Марса была изуродована, планета лишилась спутника Деймоса, а человечество огромной полюсной марсианской базы. Демоны заключенные в черную коробочку хитроумным Хольдерманом, сумели отомстить. Теперь огромные ракеты волокли межзвездный корабль к Юпитеру, вокруг которого вращалась титаническая планетарная станция, служившая перевалочной точкой и торговым центром всей Солнечной системы.

С этой базы и делали свой прыжок корабли. Сюда же они должны были вернуться.

Но не вернулся ни один.

Где их искать? Вселенная огромна и безжалостна. Что можно найти на другом конце траектории прыжка? Обломки? Взорвавшиеся изнутри тела? Смерть и разрушение?

И только черные похоронки, отпечатанные на жестком дорогом пластике, летели к домам, что затаились в ожидании…

Вселенная велика.

Все вокруг стало в один миг огромным!

Корабли. Межпланетные базы. Дома. Орбитальные платформы.

Человека окружали колоссы из стали! Древние гиганты, из легенд и сказок, вдруг ставшие явью. Послушные джинны, присмиревшие демоны.

И человек чувствовал себя маленьким. Ничтожным, в сравнении с величием, навалившимся на него.

Покоряемая Вселенная сжала людей в своих холодных ладонях, наполняя сердца слабых — страхом, а сердца смелых — храбростью. Космос обрисовывал людские характеры твердым карандашом, подчеркивая, выявляя все, что в них было. Как дурное, так и хорошее.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Навстречу будущему

Над столом висел портрет — из тех, что висят по всем серьезным учреждениям. По рамке портрета задумчиво ползала муха. Замирала, словно прислушиваясь, к монотонному голосу шефа, и, не поняв ни слова, ползла дальше. В отличие от насекомого Александр ничего нового, неожиданного или непонятного пока не услышал. Он подавил зевок и перевел взгляд с мухи на большого начальника.

Когда четверть часа назад они входили в кабинет шефа, Александр чувствовал непривычную смесь возбуждения и опаски. Опасение вскоре улетучилось, а возбуждение возросло, как только шеф заговорил о предстоящей работе. Потом большое начальство переключилось на прописные истины, отпечатавшиеся в башке, как устав, инструкции, и от адреналина, накатившего при входе в кабинет, не осталось и следа.

Шеф говорил уже четверть часа. Голос его звучал монотонно настолько, что мог убаюкать кого угодно. А шарить глазами по аскетичной обстановке начальственного кабинета Александру порядком наскучило.

Взгляд зацепился за майора. Тот сидел и слушал с должным почтением и сдержанным интересом на лице. Вот только глаза застыли, словно у стеклянной статуэтки. Умение майора спать с открытыми глазами всегда поражало Александра.

— …это понятно? — неожиданно резко закончил очередную тираду шеф и воззрился на майора и его подчиненного.

Майор вздрогнул, словно просыпаясь. Посмотрел как-то воровато на начальство, потом на Александра. «Очканул майор, — отметил Саша, — видать совсем отключился». Взгляд майора, словно в отместку за крамольную мысль подчиненного, налился свинцом, припечатал.

— Вам все ясно, Погребняк?

— Так точно, — кивнул Александр и преданно посмотрел на майора.

Майор с чувством выполненного долга перевел взгляд на шефа. Игра в гляделки закончилась.

— Хорошо, — подытожил начальник. — Вернемся к нашим баранам. Александр Алексеевич, мы выбрали вас по совокупности характеристик и личной рекомендации генерала Гомеля. Надеюсь, вы понимаете степень ответственности и степень риска?

— Я знаю статистику, — пожал плечами Погребняк. — Из восемнадцати экспедиций ведь не вернулся никто.

Шеф вопрошающе глянул на майора:

— Он не в курсе подробностей?

— Вы не давали мне полномочий вводить его в курс дела, — пожал плечами майор.

— Хорошо, — шеф снова развернулся к Александру. — Вы вполне соответствуете характеристикам, Александр Алексеевич. Умеете слушать. Умеете слышать. Причем не все подряд, а то, что нужно. Достаточно уравновешены.

Шеф замолчал, выдержал паузу. На какое-то время установилась тишина. Наконец начальник благосклонно усмехнулся:

— Умеете выжидать и не задавать глупых вопросов, — закончил шеф. — Теперь я жду от вас вопросов умных.

— Мне хотелось бы узнать подробности, — послушно произнес Погребняк, хотя прекрасно понимал, что все это балаган.

Лишней информации ему никто не дал, потому что начальство до текущего момента не утвердило его кандидатуру. Да и сейчас еще вопрос утвердило ли. Если да, то эти самые «подробности» ему позже выдаст майор. Начальство тратить время на объяснения с ним не станет.

— Полет стал управляемым, — неспешно заговорил шеф, и Александр понял, что решение по поводу него принято. — В отличие от предыдущих восемнадцати экспедиций этот корабль полетит не наобум Лазаря, а по заданному маршруту.

— Но это же… — Александр поперхнулся. — Это прорыв.

— А я хвалил его за сдержанность, — усмехнулся большой начальник. — Прорыв. Но степень риска это вряд ли снижает.

— Но это дает возможность вернуться.

— Дает. Шимпанзе, которых запускали в экспериментальном режиме, вернулись. Но то обезьянки, а то хомо сапиенс. Степень риска не уменьшилась, понимаешь? — подался вперед шеф, неожиданно переходя на «ты». — Если есть техническая возможность возвращения, то это не значит, что будет и практическая. Никто не знает что там и кто там. Понимаешь? И я хочу, чтобы ты это усек сейчас, а не осмыслил потом. Иди. Детали майор расскажет.