Четвертый Рейх

Загадочная Вселенная снова отодвинулась куда-то, теперь за пределы Солнечной системы, утащив с собой все загадки, богатства и другие манящие игрушки. И если бы не обнаружение следов инопланетян на Земле, Агентство вообще перестало бы существовать. Хотя, кто их видел, тех злокозненных пришельцев? Кому оно нужно?

Так зачем же нужен специалист по контактам?

Ответ лежал на поверхности. На этот старт возлагались большие надежды. Корабль должен был вернуться. А значит, это был не просто полет, а первый рывок человечества в ту часть Вселенной, где могла быть… жизнь. Но у Богданова сложилось стойкое впечатление, что Погребняк не то, что с инопланетными цивилизациями не сумеет наладить контакта, но и с людьми-то не слишком ладит. К чему он тут? Присматривать за полетом? Паранойя у космического Агентства разыгралась?

— Можете покинуть кресла, — прозвучал голос Кадзусе. — Капитан, можете получить отчет.

Как и ожидал Богданов, окончательный отчет ничего не выявил. У Мацуме было немного повышено давление. И все.

Ну, что ж. Еще одна галочка в бесконечных предписаниях бюрократического космоса, который нужно покорить, что бы вырваться в космос настоящий. Богданов связался с Землей.

— «Дальний-17» Земле. Старт прошел в штатном режиме. Нарушений нет. Сбоев в работе бортовых систем не обнаружено.

— Земля «Дальнему-17», — голос Феклистыча предательски дрогнул. Сколько раз он говорил эти слова какому-нибудь дальнобойщику, но сейчас все было по-особенному. — Стартовая площадка «Ахтарск» подтверждает: удаленное наблюдение неполадок не выявило. Подпрыгнули мягко.

Последнее было уже на сленге. Подпрыгнуть, значит стартовать, оторваться от планеты.

— Стартовая площадка «Ахтарск» передает управление ЦУПу. — Было слышно, как Феклистыч тихо вздохнул. — Спасибо, ребята…

— И тебе Феклистыч. — Богданов улыбнулся. Связь проходила не совсем по уложениям, но на орбите это было допустимо. Вот за каждое лишнее слово с орбиты Юпитера уже приходится расплачиваться едва ли не золотом. — «Дальний-17» ЦУПу, прошу подтвердить передачу управления полетом.

В динамиках зашипело.

— ЦУП подтверждает. Доклад стартовой площадки «Ахтарск» принят. Данные получены. «Дальний-17», придерживайтесь полетного графика, — голос был знакомый, Богданов напряг память.

— Есть придерживаться полетного графика, — Игорь помедлил и спросил: — Даниил ты?

— Я, Игорь, буду вести вас до Юпитера, — оператор ЦУП Даниил Строгонов хмыкнул. — Параметры орбиты совпадают с расчетными на девяносто семь процентов. Ты в своем стиле, Игорь.

— Еще есть куда стремиться.

Богданов со Строгоновым были знакомы, что называется заочно. Среди пилотов не было принято лично знакомиться с операторами ЦУПа. Считалось дурной приметой увидеть человека, который «ведет» твой корабль. Но всех наиболее ярких специалистов пилоты знали по именам. Строгонов считался в неофициальной табели о рангах номером два. Сразу после легендарного Мико Китадзава. Японец, обладавший поистине железными нервами, как-то раз вывел пассажирский лихтер, шедший на одном двигателе, из пояса астероидов. При этом Китадзава пожертвовал двумя беспилотными грузовиками с ценным грузом лантана. Но сто пятьдесят три научных работника исследовательской станции на орбите Сатурна были спасены и благополучно вернулись домой. Несмотря на это, Богданов предпочитал работать именно со Строгоновым. Бездушная математическая точность Китадзавы была Игорю неприятна. То, что полет будет курировать именно Даниил, Богданов расценил как добрый знак.

— Хочу заметить, — снова ожили динамики, — что сейчас вы пройдете мимо станции «Заря-120». Должно быть впечатляющее зрелище.

— Спасибо Даниил, — Игорь улыбнулся и выбрался из кресла. — Конец связи.

Он распахнул люки вылетел в коридор, а затем, через пару толчков, в большое помещение кают-компании.

Как и следовало ожидать, вся команда уже собралась. На большом мониторе внешнего обзора проплавал огромный сияющий пузырь «Зари». Знаменитая исследовательская станция была своеобразной достопримечательностью орбиты. Огромный жилой комплекс, в котором располагались лаборатории. Тут работали, наверное, самые светлые люди на Земле. На этих колоссальных площадях бились над решением проблем бедности и голода, пытались преодолеть верхний возрастной барьер, улучшить природу человека. Именно на «Заре-120» было найдено решение проблемы загрязненных территорий, нефтяные и масляные пятна исчезли благодаря этой станции навсегда.

Сама станция была по-настоящему огромна. Это единственное искусственное небесное тело, которое с Земли можно было заметить даже днем. «Заря» была настолько массивной, что даже вызывала небольшие приливные волны.

— Красиво, — резюмировал Баркер.

— А я когда-то хотел там работать, — сказал Кадзусе.

— И что же случилось? — поинтересовался Кларк, переворачиваясь вверх ногами, хотя в невесомости это было весьма относительно.

— Не взяли, — Кадзусе пожал плечами.

— Что? Индекс гуманности подкачал? — Кларк засмеялся.

— Ты знал, — скривился Кадзусе.

Баркер выпучил глаза:

— Ну ты даешь! Ты же доктор! Куда уж дальше-то?

— А вот, я, видишь ли, в юности изучал карате, видимо проникся идеями насилия над личностью.

— Но то ж когда было…

— Истинных причин я не знаю, — Кадзусе с некоторым сожалением проводил уплывающую дальше по орбите станцию. — Просто предположил.

— И далеко ты продвинулся в изучении карате? — В глазах Баркера зажегся специфический огонек.

— Коричневый пояс кёкусинкай, — не без определенной гордости заметил Кадзусе.

Богданов заметил огонек интереса, мелькнувший в глазах у Погребняка.

Баркер радостно потер руки и произнес:

— А я вот считаю, что карате в невесомости — бездарный балет.

— На многих кораблях есть искусственная гравитация, — скромно заметил японец и уже более плотоядно добавил: — На нашем тоже будет…

— Аха! — Баркер прижал кулаки к поясу и попробовал отвесить ритуальный поклон, но перевернулся через голову и отлетел к противоположенной стене.

— Что у нас с железом? — отворачиваясь от монитора, поинтересовался Богданов у Мацуме.

Тот невозмутимо кивнул на раскрытую книжку персонального монитора.

— Вы хотите, чтобы я разбирался в этом? А на что мне гениальный бортинженер?

— Чтобы понимать цвета не нужно быть гением. Зеленый цвет — хорошо. Желтый — не очень. Красный — плохо. Черный… не работает.

Богданов снова заглянул в монитор.

Большинство индикаторов горело зеленым. Пять показателей были в процессе обработки данных. Один горел желтым.

— А что это у нас? — Игорь ткнул пальцем в желтый столбик. Система уловила движение и развернулась в сложную диаграмму с множеством цифр и бегущих строк.

К ним подплыл Погребняк и тоже заинтересованно уставился на картинку.

— Это преобразователь Хольдермана, — меланхолично ответил Мацуме.

— И что же с ним не так?

Японец посмотрел на Богданова, как на идиота.

— Никто не знает, капитан. Из всех преобразователей, которые я знаю, этот самый капризный. Но он работает. Могу поручиться здоровьем своего брата.

— Но показатели же желтые…

Мацуме вздохнул.

— Желтые. Капитан, до окончания всех тестов еще два часа. Давайте подождем.

Богданов сухо кивнул и посмотрел на Погребняка.

Отвечая на невысказанный вопрос, специалист по внеземным цивилизациям заявил:

— У меня все в порядке. Никаких посторонних лиц на корабле не обнаружено, пришельцев в околоземном пространстве не наблюдал. С собой никого не приволок…

Баркер засмеялся. С чувством юмора у американца все было в порядке.

«Какая же сволочь свесила мне на шею этого шутника?» — подумал Богданов.

Он понимал, что Погребняк пошутил скорее над ним, чем над ситуацией, но подкопаться было не к чему.

«И кой черт я прицепился к японцу? — Досадливо поморщился Игорь, отвернувшись к обзорному монитору. — Пусть возится с железками сколько нужно… В конце концов, он же специалист, а не я».