Проклятие Шалиона

Джиронал. – Овдовеет, если надо. Она сумасшедшая предательница, она продалась Ибре, и на ней проклятие, а на мне – нет!

Он снова двинулся к лестнице.

– Это ты продаешь всех, Мартоу! Ты продал Готоргет за рокнарские деньги, от которых я отказался. А потом ты продал меня в рабство на галеры, чтобы заставить меня замолчать! – Кэсерил окинул свирепым взглядом заколебавшихся солдат. «Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь…» – Этот лжец продает своих собственных людей. Следуйте за ним, и вы рискуете тоже оказаться преданными, как только он почует прибыль!

Ди Джиронал снова обернулся и вытащил меч.

– Я заткну твою пасть, ты, жалкий дурак! Поднимите его.

«Подожди, нет…»

Двое солдат, державших Кэсерила, дернулись, подались в сторону, глаза их расширились, когда ди Джиронал, шагнув вперед, ухватил обеими руками меч и взмахнул им.

– Милорд, это убийство! – нерешительно пробормотал тот, что был слева от Кэсерила. Нанести удар, который снес бы Кэсерилу голову, ди Джиронал не мог – мешали собственные люди, державшие жертву; канцлер отказался от первоначального намерения и решил нанести удар в живот. Он послал меч вперед, вложив в удар всю мощь своей ярости. Сталь, пронзив шелк туники и мышцы, вошла в живот, силой удара чуть не отбросив Кзсерила назад.

Звуки стихли. Меч скользил внутрь так медленно, как жемчужина, тонущая в меду… и совершенно безболезненно. Красное лицо ди Джиронала застыло в гримасе бешенства. Солдаты выпустили руки Кэсерила и отпрянули в стороны, разинув рты, но так и не издав испуганного крика.

Только Кэсерил услышал радостный, триумфальный вопль демона смерти, который, оставляя за собой на металле раскаленный докрасна след, метнулся вверх по лезвию меча к руке ди Джиронала. С криком боли вслед за демоном из живота вытекла черная жижа – Дондо. Вокруг державшей меч руки канцлера засверкали бело-синие искры, обвивая ее, словно плющом, а затем охватили все его тело. Очень медленно голова ди Джиронала откинулась назад, и из открытого рта вылетело белое пламя – его душа была вынута из тела. Волосы Мартоу встали дыбом, глаза расширились и выпучились. Меч под тяжестью своего падающего хозяина все еще входил внутрь живота Кэсерила, и плоть страшно шипела, обожженная. Белое, черное и красное свились в клубок, переплелись и устремились в никуда. Душа Кэсерила, тоже оказавшись затянутой в этот смерч, поднималась из его тела, словно столб дыма. Три смерти и демон, сплетенные вместе. Они уплывали в сине-голубое Присутствие…

Сознание Кэсерила взорвалось.

Оно раскрывалось все шире, все глубже, все дальше, пока весь мир не раскинулся под ним, видимый словно с вершины высокой горы. Но это было не царство материи. Это был мир духов; краски его, которые не имели названия и сверкали, как бриллианты, вызвали у Кэсерила восхитительное волнение. Он слышал шепот всех сознаний в мире, похожий на вздохи ветра в лесу – когда шелест каждого отдельного листочка звучит и сам по себе, и в общем хоре, сохраняя свою индивидуальность.