Проклятие Шалиона

но что смотреть на небо сквозь оконное стекло.

Если боги видят только людские души, а не тела – как раз обратное по сравнению с людьми, которые видят тела, но не души, – это объясняет их беспечность и невнимание к таким вещам, как внешность или телесные функции и ощущения. Боль, к примеру. Является ли боль, с точки зрения богов, иллюзией? Может быть, замок богов, рай – это не место, а всего лишь другой угол зрения, другая перспектива?

«А в момент смерти мы ускользаем. Теряем наш материальный якорь, находя… что?» Смерть проделывает дыру между мирами.

Если одна смерть проделывает маленькую, быстро затягивающуюся щелку, что же тогда может вспороть миры, пробив… нет, не потайной ход, через который можно пробраться ползком, а огромную прореху, брешь в стене, куда могли бы хлынуть священные армии?

«А если умирает бог, какой проход возникает между небом и землей?» И что же представляло из себя благословение-проклятие Золотого Генерала, эта изгнанная оттуда сущность? Какую дверь открыл в себе рокнарский гений, каким каналом он был?..

Раздутый живот Кэсерила сжали тиски боли, он повернулся немного на бок, чтобы не давить на него. «Сейчас самое непонятное место пересечения миров – это я». Плоть, заключающая в себе два существа, изгнанных из мира духов. Демона, вовсе не принадлежащего этому миру, и Дондо, который должен был уйти, но оказался скованным неискупленными грехами. Дондо не хочет к богам. Превратился в сгусток упрямства, впился в тело Кэсерила свинцовой тяжестью абордажного крюка. Если б не Дондо, он мог бы убежать.

«Мог бы?»

Он представил себе, как этот якорь смерти вдруг внезапно и – ха! – чудесным образом исчезает. Он может убежать… но тогда он так и не узнает, как все могло бы получиться. «Ах этот Кэсерил… Продержись он хотя бы еще один день, еще одну милю, он мог бы спасти мир. Но он ушел всего на час раньше, чем надо было…» И проклятие, по сравнению с которым потерянные души кажутся всего лишь необычным, забавным пустячком, осталось позади. Новая жизнь – вечность? – для того, чтобы снова и снова познавать себя.

Но единственный способ узнать, что же в действительности его ждет, – это пройти до конца весь путь к смерти.

«Пятеро богов, я и впрямь спятил. Я доковылял бы до самого ада Бастарда только из-за собственного неуемного любопытства».

Вокруг слышалось дыхание соседей, иногда – шорох одежды. Слабо шумел фонтан. Звуки убаюкивали. Он чувствовал себя одиноким, но, по крайней мере, в хорошей компании.

«Добро пожаловать в святость, Кэсерил! Благословением богов ты добрался до целого сонма чудес! Беда в том, что тебе не дано из них выбирать…»

У Бетрис все получилось наоборот. Нужно не штурмовать замок богов, а позволить им штурмовать себя. Может ли старый вояка, комендант осажденной крепости, научиться открывать свои ворота?

«В ваши руки, о Лорды Света, я вручаю свою душу. Делайте то, что вам нужно, чтобы улучшить этот мир. Я в вашем распоряжении».

Небо просветлело, сменив серые краски Отца Зимы на синеву