Гибель Марса

  -- Стоп-стоп! - поднял я правую руку, на которой не было наручника. - Кажется, один раз я с тобой куда-то уже перемещался?!

  -- Ну перемещался, ну и что?! - раздул ноздри комиссар Ё-моё. - Мне это стоило лишней седины! Ё-моё! - Он наклонил голову, которая посеребрилась от времени.

  Но почему-то это не убеждало. Я пожал плечами. Казалось, он меня в чем-то укорял. Даже легкомысленный юмон, которому надоел наш разговор, проснулся и с неподдельным возмущением посмотрел на меня.

  -- Второй раз не перемещусь! - заверил я.

  -- Обсуждение этого вопроса является предательством! - заявил комиссар Ё-моё.

  -- Предательством?! - удивился я.

  -- Почти, -- уточнил он.

  -- Ну... и как мы тогда должны разговаривать? С помощью жестов?

  -- Не усложняй себе жизнь, сынок, -- предупредил комиссар. - Ведь ты даже не знаешь, во что вляпался.

  -- Во что же?

  -- В дерьмо - по самые уши!

  -- Что-то не заметил, -- отозвался я.

  -- Уж поверь моей осведомленности, -- заверил он.

  -- Это почему? - спросил я.

  -- Потому что ты стрелял в федералов.

  -- Я?! Я даже не видел их!

  -- А я?! - возмутился он.

  -- Вы федерал?

  Тогда он сунул мне под нос документ, из которого явствовало, что комиссар Ё-моё является супер-пуперагентом метаполиции и наделен полномочиями ВПР - внесудебного принятия решений. Это уже было серьезно. Одно дело - начальник полиции в заштатном северном городке, а другое - столичный тайный сыск.

  -- Понял? Ты целился в нас?

  Сорок пятый даже приосанился. Видать, он гордился своим хозяином и тем, как он ловко завернул разговор.

  -- Да... -- склонился я под тяжестью обвинения. - Не скрываю, но ведь не выстрелил!

  -- Время сейчас военное. Кто будет разбираться, -- сухо заметил комиссар Ё-моё.

  Мне друг показалось, что разговор попахивал хорошо режиссированной сценой, что вдруг комиссар Ё-моё засмеется, засмеется и Ханыков, пристегнутый к березе, засмеется и юмон - раб комиссара Ё-моё. Все окажется шуткой. Мы обнимемся и выпьем водки, которая наверняка есть у комиссара Ё-моё в заначке, и ко всеобщему удовольствию разъедемся по домам.

  -- Целился, -- признался я, -- но не выстрелил. Я же не знал, кто вы.

  -- Я тебе кричал?

  -- Ну в общем да, что-то такое...

  -- Вот видишь. Даже свидетели есть.

  -- Кто? - удивился я.

  -- Неважно... -- ответил комиссар Ё-моё.

  Но по тому, как невольно дернулся Сорок пятый, я понял, что свидетелем является именно он.

  -- Да вот хотя бы Ханыков... -- словно впервые заметив пожарника, кивнул комиссар Ё-моё.

  -- Никакой я не свидетель, -- подал голос Виктор Ханыков.

  -- Ну неважно, -- тут же согласился комиссар Ё-моё, -- хотя по роду службы ты обязан.

  -- Обязан? - спросил я.

  -- Обязан... -- скорчился под березой Виктор Ханыков.

  -- Не буди во мне зверя -- поехали! А?!

  -- Но почему?! - все еще упорствовал я.

  Знаете, что заявил он мне в сердцах:

  -- Ты моя страховка! Ё-моё!

  -- Страховка?! - возмутился я.

  -- Страховка, -- подтвердил он, глядя на меня сверху вниз.

  Мне вдруг стало все равно: всю жизнь меня предавали - разве можно так жить! Черная полоса невезения. Даже любимая девушка - и та заперлась в подвале!

  -- Ну и что?! - крикнул я в отчаянии.

  -- Ладно. -- Мне показалось, что комиссар Ё-моё меня понял. -- В первый раз не вышло... -- нехотя признался комиссар Ё-моё и посмотрел куда-то за реку, где на темном фоне города иногда вспыхивали рубиновые вспышки взрывов и через секунду доносился звук.

  -- Чего не вышло? - спросил я наивно.

  -- Какая тебе разница... Не вышло, и все! Не отработал ты деньги! Не отработал! Так что останавливаться мне не резон. Понял?

  Я что-то начал припоминать. Кажется, это было банальное ограбление банка, но с оригинальной концовкой. Даже кого-то убили. Черт! Теперь я замешан в преступлении. Этого только не хватало! Вот почему меня разыскивала группа "кальпа" и наверняка - метаполиция всего мира!

  -- Ну положим, у вас что-то получится, а след?! След!!! Как от него избавиться?!

  -- Это не твоя забота!

  -- Ограбить банк - это не тряхнуть дорожный автомат! - горячо возразил я.

  -- Не банк... -- с тихой грустью усмехнулся комиссар Ё-моё и замолчал.

  Похоже, он не хотел мне рассказывать больше того, что я помнил и понимал. И вообще, все его тайные метаполицейские делишки, в которых никто, ничего не должен разбираться.

  -- Инкассаторскую машину... -- я так подскочил, что дремлющий юмон испугался. - Еще хуже!

  -- Это почему?! -- удивился комиссар Ё-моё.

  -- Потому что убитых много!

  -- Ты и это помнишь?! - с досадой удивился он. - Ё-моё!

  И я понял, что свалял дурака. Надо было, конечно, держать язык за зубами. А теперь я не только участник, но и свидетель преступления, и надобность во мне рано или поздно отпадет - как только мы вернемся на Марс после очередного грабежа. Неизвестно, что задумал комиссар Ё-моё. Может, он посадит меня в клетку и будет кормить собачьими консервами, а потом вздумает ограбить банк на Европе - спутнике Юпитера, где во льду строились принципиально новые города. Остается только подождать, когда в них свершатся новые преступления века.

  Теперь я вспомнил кусок побольше.

  Еще в Кагалме комиссар Ё-моё заявил, что банки грабят одни дураки - хлопотно: стены, охрана, сигнализация. Опять же полиция на хвосте. А ограбить инкассаторскую машину пара пустяков - денежки сами вынесут и даже положат в машину. Главное, появиться в нужном месте, в нужное время. И повод удачный - бабон - петля времени -- как раз соответствует периоду ограбления века. Иными словами, дорожка в прошлое была протоптана. Но не только комиссаром Ё-моё! Можно было подумать, что он один такой умный. Помню, как он по-детски радовался:

  -- Четверть миллиарда рублей! С такими деньгами даже в аду не пропадешь! Ё-моё!

  Как известно, самый черный юмор - английский, хотя земной Англии уже не существовало, а на Марсе о ней забыли. Так вот, по-моему, у комиссара Ё-моё было плохо даже с английским юмором, потому что, несмотря на то, что о виртуальном преступлении никто ничего не мог вспомнить, кроме официальной версии, -- в скалярном поле частиц, независимо - в прошлом, в настоящем или в будущем - всегда оставался след. Дело было только за малым - все решали настойчивость и профессионализм метаполиции и их детекторы. Не спасали даже пресловутые три процента, которые назывались "висяком" или "глухарем". Еще никому не удавалось целенаправленно попасть в "висяк". "Висяк" носил случайный характер. Его природу никто не знал.

  После того, как Сорок пятый ранил меня в ногу, комиссар Ё-моё взялся делать перевязку. Убивать меня, конечно, никто не собирался. Просто огромный черный пистолет с вычурной скобой спутал все карты - даже Леха напился, чтобы ему было не так стыдно.

  Вначале меня потащили к выходу из подземелья. Где в этот момент были Леха Круглов и Рем Понтегера, я не имел ни малейшего понятия. Но уже до того, как мне задрали штанину, рана на ноге благополучно закрылась: мы увидели, что кожа на глазах затянулась, а последняя дробинка вывалилась на пол. У комиссара Ё-моё глаза стали квадратными, а юмон ничего не понял. Честно говоря, я и сам был удивлен не меньше комиссара. Никогда не предполагал, что мое тело обладает такими свойствами.

  -- Ну и чудненько! - обрадовался комиссар Ё-моё. - Одной проблемой меньше!

  Пока я с удивлением рассматривал и поглаживал ногу, он смотался куда-то и вернулся со шприцом в руках. Он ввел мне специальное вещество из класса медиаторов - карментон (вот откуда у меня след от укола), который приводил к нейтронной атаке - эффекту, связанному с изменением числа нейтронов и связей между ними. Особенно активизируется деятельность тех участков мозга, которые развиты у данного индивидуума. Хотя при этом возникал побочный эффект - помрачнение сознания и повышение внушаемости. В случае со мной усиливалась моя способность к спонтанному перемещению во времени. Чем комиссар Ё-моё и воспользовался. Ему оставалось только заказать дату, в которую надо было переместиться. И главное - куда.