Гибель Марса

  -- Плохо дело, -- вздохнул я. - Думаешь, центр взяли?

  Мне даже не хотелось думать, что захвачен Кремль и командные пункты по всей стране.

  -- Черт его знает, -- отозвался пожарник. - Кстати, меня зовут Виктором Ханыковым.

  Я тоже представился. Мы разговорились мирно -- как молочные братья. У нас даже оказались общие знакомые - например, начальник информационной службы полиции.

  -- А мне сказали, что ты опасен, -- расчувствовался Виктор Ханыков.

  -- Ха-ха... -- коротко рассмеялся я. - Если бы все были такими опасными...

  -- Это точно, -- согласился Виктор Ханыков. - Но пора выбираться.

  Мы попытались было откопать вход к капонир, но, когда наткнулись на зубцы, которые были выворочены из парапета Зотова бастиона, то поняли, что копать надо в другом месте. К счастью, часть энергии взрыва пришлась вдоль правой стороны капонира, и амбразуры были засыпаны лишь отчасти. Минут через десять мы увидели свет, а еще через пять сидели с Виктором Ханыковым на бастионе, вытряхивая землю из волос, и смотрели на крепость, от которой почти ничего не осталось, кроме Екатерининской куртины и бастиона Головкина - гуляй не хочу.

  Из-за пожаров и дыма темнело прямо на глазах. Ночи на Марсе всегда холодные, особенно в октябре - воздух слишком разряжен, чтобы удерживать тепло. Но как ни странно, после всех злоключений и треволнений, одежда на нас оказалась сухой и мы не особенно мерзли.

  Покосившись на Виктора Ханыкова, я достал трубу и позвонил Катажине. Она тут же откликнулась:

  -- Ну ты и сволочь!

  На этот раз, к сожалению, связь оказалась отличной.

  -- Почему?! - неподдельно изумился я.

  -- Потому что твои чернокрылые друзья тоже сволочи!

  -- Катажина, -- сказал я, - будь добра, объясни, что произошло?

  -- Я боюсь, что они меня изнасилуют!

  -- Ха-ха-ха! - рассмеялся я. - Они не делают этого с женщинами. У них другая система размножения.

  На самом деле, я не имел понятия, как размножаются черные ангелы, откуда берутся куколки и могут ли черные ангелы изнасиловать земную женщину. Но что мне оставалось делать? Конечно, я просто приободрил Катажину, не в силах помочь ей на расстоянии.

  -- Успокоил, подлец! - возмутилась она, но уже не так агрессивно.

  -- А где они? - спросил я.

  -- Кто? - осведомилась она менторским голосом.

  -- Ну эти... черные ангелы?..

  Я был очень осторожен и боялся повредить ее психику.

  -- Ходят надо мной!

  -- Как это? - удивился я.

  -- Идиот! Топают по потолку, а я, как дура, сижу в подвале.

  -- Молодец... -- похвалил я ее, представив, какой шум производят черные ангелы своими копытами. Было чего испугаться.

  -- А ты что думал?!

  Катажина Фигура была в своей стихии. Она и из-за меньших проблем могла устроить сцену. А здесь целая толпа ангелов. Я молил бога, чтобы она в результате своих нервов не выкинула какой-нибудь фокус - например, не пошла на штурм своей резиденции с плойкой в руках. Вот черные ангелы удивятся. С нее станется.

  -- Сиди в подвале! Я тебя вытащу!

  -- Ладно, посижу, -- согласилась она. - Но только недолго!

  -- Ну и славно, -- вздохнул я.

  -- Черные ангелы в пригороде, -- сообщил я Виктору Ханыкову, убирая телефон.

  -- Значит, будет с кем воевать! - обрадовался он.

  -- Плакать надо, -- вздохнул я, представляя, что переживает Катажина.

  Он покосился на меня, как на пораженца - видать, я еще больше усугубил свою вину. Ну и черт с ней! После этого я позвонил по очереди Лехе и Полине. У обоих были заблокированы линии. Вообще, со связью творилось что-то неладное. Было такое ощущение, что ее кто-то глушил. А вдруг это результат появления астросов? подумал я. Ведь известно, что астросы могли жить только в сильных магнитных полях, а линейный Марс для них был смерти подобен. Наверное, поэтому они выбрали Землю, где было хоть и относительно слабое, но все же магнитное поле. Правда, марсиане по привычке установили на севере и юге по электромагнитной станции, чтобы использовать земные технологии, но все равно магнитное поле Марса было жалким подобием Земного.

  Лехе я сообщил, где нахожусь и что мне нужен Жора Мамырин (конечно, без подробностей). А Полине - что беспокоюсь за нее и Наташку. Что в общем-то, конечно, было правдой. Я не кривил душой. После стольких лет это было бы глупо.

  -- И куда мы теперь? - спросил я.

  -- Куда? - переспросил Виктор Ханыков. - Сейчас узнаем. - Он отошел на десяток шагов и забубнил, прикрыв правое ухо ладонью: -- Девятый... девятый... отзовись... отзовись... пятый на связи... пятый на связи...

  Спасаться бегством было бессмысленно: слева Кронверкский мост, до которого еще надо было добежать по перепаханному осколками пляжу и по наваленным кучам земли, впереди Нева-Москва-река, позади - чадящие развалины Петропавловской крепости. А ведь меня ждет Катажина, подумал я, даже не представляя, что решит Виктор Ханыков. Как он ловко завладел нибелунши!

  -- В общем так, -- сказал Виктор Ханыков, возвращаясь, -- велено двигать в Солнцево - там меньше разрушений, и вообще...

  Солнцево... Солнцево... Боровское... Боровское... вертелось в голове, Переделкино... Переделкино...

  И вдруг я понял, куда мы двигаем - в "кальпу", точнее, в московский центр. Он и на Земле находился в санатории "Переделкино". Только ведь группа "кальпа" всегда выполняла заказы по проблемным признакам, то есть попросту занималась уничтожением хлыстов и всяких странных и нестранных людей. А ведь я не хлыст! Никогда им не был, и с внутренними органами у меня все в порядке! Хотя как журналист претендую на некоторые странности психического порядка. Значило ли это, что "кальпа" поменяла ориентацию и принялась за простых смертных?

  -- А что мне там делать? - спросил я, хотя вопрос прозвучал, конечно, глупо.

  -- Сам знаешь, -- как-то безжалостно произнес Виктор Ханыков. - Так что топай. Кончилась наша дружба.

  -- Зря... -- сказал я.

  -- Что зря? - спросил Виктор Ханыков как бы между делом.

  -- Зря я тебя спас.

  -- Не старайся, не разжалобишь, -- заверил он меня.

  -- Да уж... -- произнес я.

  -- Ты думаешь, я не знаю, что мне делать. Сдам тебя и займусь каменами. -- Виктор Ханыков многозначительно похлопал по стволу нибелунши. - Топай... -- он ткнул меня в спину.

  Виктор Ханыков хотел сказать, что он не чета мне, что он сильный и смелый, что он пойдет и разделается со всеми каменами, которые попадутся ему на пути.

  -- А меня женщина ждет, -- поведал я Виктору Ханыкову.

  -- Может, тебя отпустят, -- сказал он через мгновение. - Допрос снимут и отпустят.

  -- Может, и отпустят, -- согласился я. - Только ты знаешь, что так не бывает.

  -- Ты на жалость не дави. Видел я твой козырный пропуск. Видел!

  Я хотел рассказать, откуда он у меня, но подумал, что это ничего не даст. Не поверит мне Виктор Ханыков. Не поверит! Только хуже будет - комиссар этот Ё-моё, наверное, большая шишка у каменов или у черных ангелов. Так что гордиться знакомством с ним не имело смысла. К тому же надо будет объяснять, что такое бабон, кто такой Леха, этот Рем Понтегера... И поедет и потянется - хлопот не оберешься. Нет, просто так меня "кальпа" не отпустит. Шкуру спустит, но все выпытает. А потом на всякий случай шлепнет.

  Со стороны Замоскворечья слышались глухие разрывы. Порой небо с той стороны освещалось яркими вспышками. На Выборгской стороне тоже стреляли, но взрывы сопровождались голубоватыми всполохами, которые то становились яркими, то блекли, отбрасывая на тучи мертвенные отблески. Не хотелось думать о худшем, но так могли взрываться только тактические ракеты. Интересно, кто их запускал?

  Ближе -- на Троицком мосту -- периодически велась стрельба. Стреляли с обоих сторон - непонятно кто и зачем - на мосту никого не было. Трассеры, черканув о мостовую, веером уходили в небо или в темнеющие на его фоне купы деревьев. Мы решили, что угоним аэромобиль в зоологическом парке.