Проклятие Шалиона

е представить. Как и он о ней… они оба заботятся друг о друге. Если… если все пойдет хорошо, она станет фавориткой будущей рейны. Такое политическое влияние стоит большего, чем обычное приданое, даже и очень богатое. Умный, проницательный мужчина это поймет.

– Несомненно.

– Она умна, энергична…

– Отлично ездит верхом, – тон Палли стал странно сухим.

Кэсерил проглотил комок в горле и, пытаясь заставить свой голос звучать непринужденно, выдавил:

– А ты не видишь ее будущей марчессой ди Паллиар?

Палли печально скривил рот.

– Боюсь, что эти виды безнадежны. По-моему, она положила глаз на другого мужчину. Судя по всем тем вопросам, которые она о нем задавала.

– Да? Кто он? – Кэсерил безуспешно старался убедить себя, что Бетрис влюблена в… ну, скажем, ди Ринала или кого-то еще из придворных Кардегосса. Гм… Большинство из них так легкомысленны… мало кто обладает влиянием или состоянием, а о мозгах и говорить не приходится. Кэсерил пришел к выводу, что никто из них не годится для Бетрис.

– Это секрет. Но я считаю, что тебе следует спросить ее об этом по прибытии в Тарион, – Палли улыбнулся и послал коня вперед.

Кэсерил задумался над словами и улыбкой друга, потом вспомнил и о белой меховой шапке, бережно хранимой им в седельной сумке. «Женщина, которую ты любишь, любит тебя?» А разве он когда-нибудь по-настоящему сомневался в этом? Но, увы, слишком много горьких обстоятельств, кои обращают сладость этих подозрений в тоску и печаль. «Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно». В обмен на ее верность он может дать ей только горе; его гроб будет слишком узким и тесным, чтобы предложить его в качестве брачного ложа. И все-таки эта мысль была единственным светлым пятном среди зловещей тени смерти – все равно что найти уцелевшего после кораблекрушения человека или цветок, разворачивающий лепестки на пепелище. Однако… однако ей нужно пересилить свое пагубное влечение к нему. А он должен помочь ей в этом. Он должен проявить величайшую выдержку, чтобы не поощрять ее чувств. Интересно, удастся ли сблизить ее с Палли, если выдать это за последнюю волю умирающего?

В пятнадцати милях от Тариона их встретил большой отряд баосийцев. У них были ручные носилки и достаточно людей для смены носильщиков. Слишком измученный, чтобы чувствовать что-либо, кроме благодарности, Кэсерил без протестов позволил себя уложить. Завернувшись в пуховое одеяло, упокоив больную голову на мягких подушках, он даже проспал два часа под мерное покачивание. Время от времени он просыпался и видел, как темнеющие зимние пейзажи проплывают мимо, подобно сну.

Значит, вот что это такое – умирать. Что ж, лежа совсем неплохо. «Но, пожалуйста, позвольте мне дожить до того момента, когда будет снято проклятие с Исель. Я так хочу это увидеть!» Любой сказал бы, окинув взором пройденный путь, что работа была проделана огромная. «Это была моя жизнь, и я успел достаточно». Он не просил ничего, только бы увидеть завершение того, что начал: свадьбу Исель и надежное убежище