Никем не победимая! (СИ)

У штаба не в лесу: работают генераторы; лампочки светят в пол накала; часовые бдят в полглаза. Одна группа прошла; вторая; третья; четвёртая. Всё – можно работать. Защёлкали еле слышно пружинные арбалеты; в лесу совсем неслышно открыли огонь снайперы. По всему фронту операции по уничтожению 262й пехотной и 17й танковой дивизий началось: где чуть раньше – где чуть позже, истребление живой силы противника. Заработали Призраки Леса – Спецназ СССР !

Глава пятая

Что написано на роду…

Начал я со своими группами со штаба танковой дивизии и его командования… Стальные стрелки пружинных арбалетов с негромким стуком пробивали шинели часовых и крепкие кости их арийских черепов. По два стальных стержня – в сердце и в голову, не выдерживал никто: молча валились на промёрзшую, размытую дождями и моросью землю… А мои бойцы уже подбегали – "на цыпочках" к двери, ведущей в помещение штаба. Дверь не закрыта, так же как и у командира дивизии: кого опасаться в самой её середине ? В здании в ход шли пистолеты с длинными глушителями: и смертоносных гостинцев больше и большая длина глушителя на меткость и быстроту выстрела роли не играет. А я, в это время, уже был на пути к штабу пехотной дивизии… Там всё повторялось в точности так же: к чему изобретать велосипед ? Радисты в штабах были одной из приоритетных целей: ни к чему немцам знать о нападении на их дивизии. Командира дивизии брали мои бойцы, а я скользнул в комнату, в которой расположился высокий чин из СС – группенфюрер Генрих Мюллер с двумя офицерами сопровождения и денщиком-адъютантом. Сытно лязгнул затвор пистолета, выплёвывая пустые гильзы, со стуком покатившиеся по полу; вздрогнули несколько раз в агонии офицеры и в моей руке уже удобно расположился "Вальтер" группенфюрера. Эсэсовец проснулся; сунул руку под подушку и… обмяк… - ноздри уловили привычный запах пороха и давно забытый свежей крови. Смутно различимая в темноте фигура произнесла негромко и как то буднично:

- Вставай Генрих… Тут кое кто хочет с тобой поговорить…

… Радиопередача из какого то далёкого Трубачёвска, передающая концерт закончилась… Концерт, в целом Сталину понравился, хотя некоторые моменты и заставили его нахмурится. А в целом… - он не пожалел, что принял решение подключить этот концерт к всесоюзному вещанию. Особенно эта: Роты в атаку, роты за мной ! В конце песни так захотелось, как в молодости: выхватить маузер; вскочить на коня и мчаться на врага, паля из него во все стороны ! И не важно, что он не участвовал в конных атаках и сшибках – вот захотелось и всё ! Нажал на кнопку вызова – вошёл Поскрёбышев…

- Ну как тебе… - спросил Сталин. Секретарь ответил взволнованно, дрогнувшим голосом – что с ним редко случалось:

- Так и захотелось бросить всё и пойти в атаку, особенно после этой: Роты в атаку; роты за мной ! Сталин понимающе ухмыльнулся:

- Ну а что там у нас с генералом от Марченко ?

- Пока нет никаких сведений… - пожал он плечами…

- Значит игнорирует мои приказы – негодяй ! – буркнул Вождь. Поскрёбышев благоразумно промолчал – к чему ему чужие проблемы ?

Дверь в комнату, в которой на стуле сидел одетый по форме группенфюрер открылась и в еле угадываемом, в темноте, дверном проёме возник силуэт и кажется пленник догадался - кто это. Фигура шагнула в комнату; протянула руку вправо и долго шарила по стене. Эсесовец даже заулыбался, хотя его улыбка в темноте была невидна. Ему так и хотелось сказать что-нибудь приличествующее моменту, но он сдержался. Наконец под потолком вспыхнула тусклая лампочка; группенфюрер открыл закрытые глаза, поднялся со стула:

- Ну здравствуй, блудная дочь… - с теплотой в голосе сказал он.

- Я тоже рада тебя видеть живым и здоровым папа – со сдержанной радостью произнесла девушка в камуфляже, похожем на форму горных егерей и парашютистов. Отец окинул придирчивым взглядом дочь:

- Тебе идёт эта форма Гретхен… - добродушно произнёс он – хотя… - тебе пошла бы любая форма – с гордостью закончил он. И действительно: ладно подогнанная под фигуру форма; пистолет в кобуре с открытой рукоятью; нож на поясе… Прямо Валькирия – залюбовался отец. Грета смутилась, на миг, под его откровенно любящим взглядом, но тут же взяла себя в руки, спросила заинтересованно:

- А как там мама ? – отдавая дань уважения приличиям: дочь с матерью были не особенно дружны… Дочь, всю свою жизнь, тянулась к отцу, а мать, видимо, ревновала её… Глупо, конечно, но так было…

- Жива, здорова… - ответил группенфюрер – правда сильно переживает, до сих пор, твой внезапный отъезд на фронт и пропажу…

- Так ведь война идёт отец… - почти равнодушно ответила Грета. – Да… - надеюсь ты не станешь ей рассказывать, когда вернёшься а Германию, о том, что ты меня видел живой и здоровой…

- Когда вернусь ?… - тут же уловил суть Генрих Мюллер.

- Да – когда вернёшься… - ответила Грета – будет странно, если моя мать после твоего возвращения перестанет волноваться и успокоится.

- Ты будешь учить своего отца азам его работы ? – добродушно усмехнулся группенфюрер. Грета улыбнулась и пожала плечами:

- Не учить, а подсказать: я уже вполне взрослая, чтобы это делать…

- И кто ты сейчас у этих русских ? – с ноткой ревности спросил отец.

- Начальник управления медицинской службы корпуса Спецназа СССР, называемого вами Призраками Леса – капитан медицинской службы ! - вытянулась и лихо щёлкнула каблуками Грета Мюллер.

- Выросла, значит в чине… - буркнул отец, чтобы скрыть, как он вздрогнул при словах "Призраки Леса", но увидев – как дрогнули уголки губ у дочери, добавил – это те самые Призраки ?…

- Да, отец – это те самые Призраки Леса, которые так показали себя в Белоруссии ! – с гордостью ответила Грета. Отец поморщился:

- А тот, кто меня пленил – он кто ?

- Это наш командир Спецназа ! – с нежностью ответила девушка.

- Ты его любишь ? – тут же последовал новый быстрый вопрос.

- Люблю – не скрываясь ответила Грета – но безответно. Пока безответно – твёрдо добавила она.

- У него есть другая ? – тут же последовал новый вопрос.

- Есть… - грустно ответила дочь – Служба… Как и у тебя, впрочем… - добавила она невесело, но тут же возмутилась:

- Господин группенфюрер – вы не у себя на работе и не в том положении, чтобы задавать мне вопросы ! И такие вопросы !!! Отец ухмыльнулся, шагнул к дочери; распахнул объятья:

- Ты не меняешься девочка ! Истинная дочь своего отца ! Грета шагнула навстречу; прижалась к отцу; обняла, но не удержалась:

- В пистолете нет патронов отец, так что и не пытайся… - прошептала она ему на ухо. Мюллер отстранился и расхохотался от души:

- Гретхен – ты невыносима ! И как только твой командир тебя терпит. Дочь только улыбнулась загадочно…

- Значит ты ради него предала Великую Германию ? – сурово спросил отец, став одно мгновение группенфюрером СС…

- Нет – я не предавала нашей Германии ! – высокомерно ответила девушка – я её защищаю ! Когда русские победят – я, надеюсь, займу высокий пост в министерстве здравоохранения новой Германии ! Генрих Мюллер удивился – искренне удивился !

- Наши танки и солдаты скоро подойдут к Москве ! – воскликнул он – какая победа русских ?! Дочь ехидно прищурилась - как в детстве:

- Но ты то в плену. У русских. И две немецкие дивизии – их уже нет ! А сколько их не стало, пока мы были в Белоруссии?! Очень скоро - поверь мне, Вермахт будет остановлен, а потом… Так что русские победят – у меня в этом нет ни каких сомнений: я многое здесь увидела ! Вот так, пикируясь, отец и дочь сидели в комнате, а за окнами, плотно закрытыми светомаскировочными шторами, серый хмурый рассвет прокладывал путь среди чёрной ночи такому же хмурому дню…

А я метался по полям брани: отделения, взвода не атаковали живую силу противника на передовой - кроме танкистов, стоящих во втором эшелоне атаки: бойцы уничтожали вспомогательные войска и службы - артиллеристов, водителей, связистов, снабженцев…Подбежав к тяжелораненому пускал в него немного Чёрной силы – чтобы продержался до госпиталя… Пока сидел возле него – взмывал в астрал и смотрел – кому помочь поблизости… Примечал и нёсся к нему… Не всем я, конечно, успевал помочь: не всем, но многим ! Теперь нужно было доставить раненых в полевой госпиталь, а между ним и нами были передовые позиции немцев и река Судость…