Амулет безумного бога

чь тебе.

Человек встал и осторожно двинулся к нему, но вскоре наткнулся на дерущихся. Пожав плечами, он схватил их за шеи и, выждав, когда плот накренится, столкнул в море.

- Хокмун, дружище! - раздался из-под маски Вепря знакомый голос. - До чего же я рад вас видеть! Вы просили помочь - и я помог, сбросил лишний груз...

Хокмун попытался схватить одного из тонущих, но не дотянулся. Он завороженно смотрел, как Вепри, облаченные в тяжелые доспехи и маски, с кажущейся медлительностью исчезают под водой.

Потом он перевел взгляд на уцелевшего гранбретанца, который протягивал ему руку.

- Д'Аверк, вы утопили своих друзей! Мне кажется, будет справедливо, если вы разделите их судьбу.

- Друзей? Что вы, мой дорогой герцог! Это всего-навсего слуги. - Плот подскочил на волне, и д'Аверк испуганно присел. - Они были верными слугами, но и занудами, каких поискать, - продолжал француз как ни в чем ни бывало. - А занудства я не переношу. Позвольте, я помогу вам подняться. Мое суденышко невелико, но все же...

С помощью д'Аверка Хокмун вскарабкался на плот. Повернувшись к кораблю, едва различимому в сумраке, он помахал рукой. Канат тотчас натянулся - значит, Оладан заметил сигнал.

- Это просто счастье, что вы проходили мимо, - хладнокровно заметил д'Аверк, когда плот медленно подтягивали к кораблю. - Я уж, признаться, считал себя покойником и простился с надеждой осуществить мои великие замыслы. И тут, откуда ни возьмись, наш благородный герцог Кельнский на своем замечательном корабле. Гора с горой не сходится, а человек...

- Вы правы, но если не прикусите язык, то отправитесь следом за верными слугами, или кто они вам, - прорычал Хокмун. - Ну-ка, держите канат!

Плот погрузился в волну и ударился о полусгнивший борт "Улыбающейся девушки". Сверху сбросили веревочный трап. Хокмун поднялся по нему и перевалился через борт.

Пока он переводил дух, сидя на палубе, над фальшбортом появилась голова спасенного. Увидев ее, Оладан с проклятьем выхватил меч.

- Он наш пленник, и нужен живым! - остановил Хокмун друга. - Если мы попадем в ловушку, он нам очень пригодится.

- Как это мудро! - восхищенно сказал д'Аверк и закашлялся. - Прошу прощения - тяготы, выпавшие на мою долю, изнурили меня. Боюсь, сейчас вам от меня мало проку. Но если я переоденусь, выпью горячего грога и проведу ночь в постели...

- Скажите спасибо, что мы вам позволим гнить в трюме, - проворчал Хокмун. - Оладан, отведи его в нашу каюту.

В крошечной каюте, в тусклом свете подвешенного к потолку фонаря, Хокмун и Оладан смотрели, как д'Аверк снимает маску, доспехи и мокрое платье.

- Как вы оказались на плоту? - спросил Хокмун, когда француз энергично растирался полотенцем.

Для него этот человек оставался загадкой. Его хладнокровие было достойно восхищения, и вообще, д'Аверк вызывал у Хокмуна симпатию видимо, потому, что не скрывал честолюбивых замыслов, не желал оправдываться за свои преступления, даже за бессмысленное убийство слуг.

- О, это