Судороги Земли (СИ)

  - Судя по вашим словам, - задумчиво произнёс Зодчий, - "ужимание" мира происходит на протяжении многих лет?

  - Это так.

  - Тогда мне не понятно, почему вы всполошились именно сейчас? Неужели ещё триста лет в вашем мире - такой маленький срок?

  - Наверное, вы не до конца поняли, что я пытаюсь сказать. - Тембр голос Легонта мгновенно изменился. Приятные мягкие обертоны опытного ритора быстро сменились жёсткой категоричностью отрывистой командирской речи. - Из той половины земли, что мы потеряли за все три века, три четверти исчезли за последние двадцать лет!..

  Цифра была ошеломляющей, но не верить Легонту оснований не было.

  - Мир исчезает?.. - тихо спросил Зодчий.

  Легонт не ответил. Подойдя к окну, он долго смотрел вдаль. Потом резко повернулся и сказал фразу, не относящуюся к предмету их разговора:

  - Я догадываюсь, с какими мыслями вы ехали к нам... Чтобы напрасно не волновать ваших товарищей, хочу попросить вас сейчас же вернуться на заставу. Не беспокойтесь, очень скоро у нас появится возможность поговорить более содержательно. Вы не против новой встречи?

  - Не против, - без раздумий ответил Зодчий.

  Он уже выходил из комнаты, когда Легонт окликнул его:

  - Вас повезёт Енор - юноша, который на Вторую заставу привозит продукты. Так вот, не отпускайте его одного в ночь.

  - Он переночует в моей комнате, - ответил Зодчий.

  - Хорошо. Тогда до встречи.

  Легонт, повернувшись на каблуках, вышел в низкую дверь. Откуда-то возник знакомый старик и молча повёл заставника за собой. Зодчий находился в состоянии лёгкой растерянности. Информация, которую вылил на него Легонт, словно ушат ледяной воды, выбила его из равновесия.

  Зодчий не заметил, как оказался возле знакомой повозки. Он уже устраивался в ней, когда услышал торопливый разговор:

  - Что же вы гостя не накормили? Разве так можно!

  Рядом с повозкой появилась молодая девушка. Невысокого роста, с густыми волосами цвета спелой пшеницы, она держала в руках узелок и открыто смотрела на выходца.

  - Это вам! - сказала она и протянула узелок.

  Зодчий принял подарок, поблагодарил девушку и прыгнул в повозку. Лошадь резво взяла с места - пришлось ухватиться за борт, чтобы не выпасть.

  Лошадка почти всё время бежала рысью. Через полчаса выходец пересел к вознице. Юноша потеснился. Зодчий развязал узелок, с наслаждением вдыхая запах только что испечённого хлеба. Осторожно разломил краюху.

  Одну половину протянул соседу:

  - Держи!

  Потом достал твёрдый сыр. Енор жеманиться не стал. Приняв свою долю и, весело поглядывая на Зодчего своими индиговыми глазами, принялся уплетать хлеб с завидным аппетитом, не забывая при этом слегка похлёстывать лошадку - время было позднее.

  ...Когда они добрались до заставы, там ещё никто не ложился спать. Зодчий издалека заметил керосиновый фонарь и, указав на него рукой, легонько толкнул Енора в бок.

  - Сейчас горячего чаю сообразим, а там и вздремнуть не грех!

  Енор так зыркнул на Зодчего своими пронзительно-синими глазами, что тот поперхнулся.

  "А что я сказал не так! - удивился выходец. - Может, они вообще не верующие?.."

  После лёгкого ужина и горячего чая (от кофе и шоколада Енор наотрез отказался) Зодчий проводил юношу в свою комнату. Затем вернулся в гостиную, где в выжидательных позах сидели его товарищи. Зодчий некоторое время молчал, собираясь с мыслями и решая, что можно сказать друзьям прямо сейчас, а о чём стоит умолчать до лучших времён. В итоге большая керосиновая лампа горела в гостиной едва ли не до утра - Зодчему было что рассказать, а каждому из его товарищей было, что добавить к нерадостной картине, нарисованной Легонтом...

  14.

  Енор уехал сразу после завтрака, пообещав вернуться через неделю.

  Когда повозка юноши исчезла из виду, все вновь собрались в гостиной. После тревожной информации, поведанной Легонтом, заниматься обычными строительными делами никому не хотелось. Печальная новость особенно сильно подействовала на Фархада. И без того немногословный, за последние часы он не сказал ни слова, окончательно замкнувшись в себе. Сидел за общим столом с отрешённым видом, изредка поднимая на кого-нибудь из присутствующих свои тёмные печальные глаза.

  Зодчий хотел поинтересоваться причиной подавленного состояния Фархада, но, заметив предостерегающий жест Агути, решил повременить. Гоблин к сообщению отнёсся спокойно, посетовав лишь на то, что они, действительно, очень плохо вооружены. Поэтому всё оставшееся до обеда время провели в обсуждении чисто технических вопросов.

  Импульсивный Гоблин предлагал демонтировать авиационную турель с военного самолёта, лежавшего у подножия Зокона уже много лет. Агути категорически возражал. Он рассказал случай на Первой заставе, когда во время "громового" Перехода один из выходцев решил воспользоваться вооружением наполовину сплющенного БТРа.

  - И что?.. - Гоблин подался всем корпусом навстречу говорившему Агути.

  - А ничего! После третьей очереди началось самопроизвольное детонирование боекомплекта.

  - И?..

  - И теперь на Первой не четверо выходцев, а только трое...

  - Этот парень с Первой сделал правильный выбор... - неожиданно для всех проговорил Фархад. Голос его был спокойным и ровным, словно речь шла о прогулке к колодцу за водой.

  - Ты серьёзно? - недоумённо спросил Агути.

  - Абсолютно. - Фархад криво усмехнулся. - Знаете, мне иногда кажется, что все мы в этом проклятом мире медленно превращаемся в стадо баранов, у которых в жизни осталась единственная цель: просуществовать ещё один тусклый, бесполезный, никчёмный день в мерзкой белёсой мути без солнца и свежего воздуха...

  - А разве этого мало? - осторожно спросил Агути.

  - Кому - как... - Фархад поднялся. - Мне - недостаточно.

  Он спокойно прошёл мимо стола и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

  Гоблин и Зодчий вопросительно посмотрели на Агути, словно тот мог знать причину странного поведения их товарища. Агути смущённо потёр лоб.

  - Выходцы долго не живут... - сказал он, размышляя вслух. - И не потому, что здесь плохие условия (скорее наоборот). Дело в другом... Частичка каждого из нас осталась не только в том мире, откуда мы пришли, но и где-то в недрах Перехода. У кого-то такая частичка его "Я" может быть крохотной и никак не влиять на жизнь в Зоконе. А у кого-то Переход мог отнять не только прошлое, но и смысл всей нынешней жизни... Видимо, Фархад подошёл к своему Рубикону, и едва ли мы сможем повлиять на его выбор.

  - Но ведь он не был таким раньше? - спросил Гоблин. - Я знаю его уже четыре года!

  - А я - девять... - негромко сказал Агути. - Думаю, он просто устал.

  - Я не устал...

  Дверь тихо отворилась - на пороге стоял Фархад. Он склонил голову набок и рассеянно смотрел перед собой.

  Прошла минута...

  Вторая...

  Фархад повторил:

  - Я не устал. Я просто... с г о р е л...

   История седьмая - Фархад (Вторая застава):

  "...Три долгих, почти бесконечных года службы на флоте, Фархад ждал этого дня. Он писал по три письма каждую неделю и получал почти столько же, за что заработал шутливое прозвище "почтальон". Не было случая, чтобы почта пришла в часть, а ему не нашлось в ней заветного конвертика. Сослуживцы завидовали. Но завидовали по-хорошему, радуясь, что есть ещё на свете такие любящие сердца.