Дженкинс

Быть психологом отвратительно. Если ты специалист в чем-либо, знания могут сослужить хорошую службу во многих ситуациях. Но когда доходит до тебя самой…Да, сапожник без сапог. Она безнадежно перечисляла себе все положительные составляющие своей жизни, но они не складывались в единое целое, не давали суммы. Можно сколько угодно твердить себе, что новое платье идеально сидит, что фасон подчеркивает фигуру, что цвет оттеняет сияние глаз…Но если ты чувствуешь себя в нем некомфортно, ты его не купишь. Так и здесь.

Ощущение тревоги невозможно удалить щелчком пальцев. Это не то же, что выключить свет или стереть файл. Нет.

Фиби откинулась на стуле. «Попробуй абстрагироваться. Ты не действующее лицо, а лишь зритель этого спектакля». Посмотрев на себя и остальных со стороны, она сможет понять, в чем причина.

Вот красиво сервированный стол. Вот три пары. Пайпер и Лео выделяются сразу. Стоит только остановиться, и в каких-то мельчайших чертах проступает тот факт, что эти люди давно знакомы. Давно вместе. Пайпер в лазурном платье без бретелек казалось удивительно юной. Во взгляде ее мужа читалось безграничное обожание. Фиби моргнула и снова посмотрела на них. Эта связь была так очевидна, она просто била в глаза. Казалось, окажись они на разных концах комнаты, города или даже мира – сверкающая связующая нить чувств станет вполне осязаемой и притянет их к друг другу.

Эти люди знали друг друга лучше, чем себя, но все равно находили новые причины, чтобы любить друг друга, и каждый день по-новому. Оба находили радость в том, чтобы быть здесь и явно развлекались, но источали смутное желание снова оказаться вдвоем. Фиби, видевшая всю историю становления этих отношений, уже не представляла одного без другой. Они удивляли ее тем, что находили романтику и красоту в простых вещах. Обыденность не убивала, а укрепляла эту связь. Поссорившись, они скитались друг без друга, словно потеряв все ориентиры, и умоляли судьбу поскорей помирить их. И были вместе, были вместе столько лет вопреки всему и всем и даже вопреки друг другу.

Вот Пайпер протянула Лео кусочек тирамису, а он, проглотив, весело обнял жену за талию. В этих жестах было столько ласки, интимности, что Фиби чуть не поперхнулась своим мороженым. Ей стало почти неловко. И она кинула взор на противоположный край стола, где восседала чета Меттьюс-Митчелл.

Этот брак она знала меньше, да и меньше понимала. Смертный и ведьма. Полицейский и Хранительница. Сложно представить более контрастный союз. Пейдж была в искристом зеленом жакетике и кокетливой юбке с разрезами, а Генри успел заскочить домой и сменить форму на костюм. О, здесь было еще много огня, лава переливалась через край. Настоящий вулкан, и порой взрывоопасный.

Пейдж напропалую флиртовала с Лео и Купом – в шутку, разумеется. Осыпала мужа колкими шуточками. В общем, рисковала. Но Генри, насколько могла судить Фиби, не обижался. Оба ходили по тонкой границе, но муж, похоже, точно знал, когда и как нужно осадить жену. Фиби понимала, что все это лишь бравада, что Пейдж, как маленькая непокорная лошадка, слушается каждого слова своего жокея. Наблюдать за ними было по меньшей мере забавно. Интересная пара. Она не решалась предсказывать. Если сохранят этот баланс и смогут ловить тот же драйв лет через пять, то все у них будет отлично.

И наконец она обратилась к себе самой и своему спутнику. И то, что она увидела, поразило ее.

***

Возвращаться по вечерам в пустую квартиру было невесело. Билли тогда только осознала, что тишина может быть громкой. Очень громкой. Оглушительной. Разрывающей барабанные перепонки. Убивающей.

Конечно же, Пайпер, Фиби и Пейдж часто навещали ее, хоть она их и не просила. Они пытались поддерживать ее, как могли, уповая на свой жизненный опыт, но опыт у них был разный, и советы они давали каждая свои.

«Ты имеешь право ненавидеть Кристи. Когда умерли мои родители, я ненавидела их. Я чувствовала себя брошенной и не хотела жить. Но, пройдя через сто кругов ада, нашла в себе силы остановиться и задуматься. Они не хотела оставлять меня. Они меня любили. Разве они желали бы видеть меня такой – разбитой, понемногу уничтожающей себя? С тех пор я прошла долгий путь, и настоящим подарком было узнать, что они все это время наблюдали за мной, поддерживали меня. И что они гордятся мной. Где бы она ни была сейчас, Кристи видит тебя. Она не хотела бы, чтобы ты страдала. Ты должна показать ей, что ты сильная. Должна выдержать это, милая. «

Да, Пейдж знала, о чем говорила. Но ее родители никогда не желали ей зла. И не она была повинна в их гибели.

«Послушай, Билли, – вторила ей Пайпер. Я многое потеряла. Когда погибла Прю, я сама готова была уйти вслед за ней. Правда. Я никогда не была так заполнена разрушительной яростью. Если бы не мои сестры…не их любовь…не знаю, разговаривала бы я сейчас с тобой. Без Прю я была ничтожеством. Я не знала, как мне идти дальше. Да что там идти! Было больно дышать. Больно говорить. Но посмотри на меня сейчас. Я совсем другой человек. Мне пришлось взвалить на себя всю ответственность за нашу семью, это бремя старшей сестры. И я не сломалась, хотя, видит Бог, это была непростая битва. Мы уничтожили Хозяина. Мы пытались изменить мир. Мы прошли через многое. И я знаю, что смогла бы повторить это снова. Не сдавайся. Поверь мне, если б только сумела – отдала бы все, чтобы вернуть Прю. Но это невозможно. И мне остается черпать уверенность в памяти о ней. Пусть она не с нами, ее дух спокоен, потому что я берегу нашу семью, как она когда-то. И, черт возьми, никто не сможет отнять у меня это! Все, что случилось, было трагедией, и я никому не пожелаю этого. Но, не пройдя через толщу боли, я бы никогда не стала такой сильной, как сейчас».

Конечно, Пайпер легко говорить! Она никогда не оставалась одна. У нее были сестры и муж, который боготворил ее. У нее была поддержка. У нее были те, о ком пришлось заботиться, и она жила если не ради себя, то ради них.

«Пайпер права, – компетентно заявляла Фиби. – Любая потеря есть испытание нашей стойкости. И жестокий урок. Мне своими руками пришлось убить мужчину, которого я любила больше всего на свете. После этого я перестала верить в любовь. В то, что я достойна счастья. Меня постоянно грызло чувство вины. И этот вопрос: почему? Что мы сделали не так? И знаешь... я тысячу раз старалась объяснить это себе, пока не поняла: это все равно случилось бы. Мы столько раз пытались просто быть вместе, отчаянно боролись…Но некоторые вещи просто случаются. Независимо от тебя, от нас. Вопреки всякому сопротивлению. Да, можно было бы все изменить. Повернуть время вспять еще раз. Но итог был один. Ты бы потеряла ее. Их. Нужно время. Ты миришься с этим. Не держись за прошлое. Отпусти. Я тоже боялась, что обречена на одиночество. Но теперь замужем и любима. Если у нас отнимают, то однажды нам вернут».

Разумеется, Фиби была права. Да и все они правы. Но для нее это было слишком. Она была совсем одна, и эти смерти, такие внезапные, одна за другой, лишили ее всякой веры. Не было сил что-то доказывать. Не было сил извлекать уроки. Не было сил даже смириться. Она смотрела на мир широко открытыми глазами, в которых была пустота. И уже не боль мучила ее, а беспомощность.

***

Мягкое тепло обволакивало и лишало сопротивления. Когда поцелуи стали настойчивее, она застонала. Хотелось раствориться в этом теле и забыть обо всем. Это там она была женой и матерью, над которой постоянно довлели слова «должна» и «нельзя». А здесь никаких запретов и границ не существовало. Здесь она была просто женщиной. Женщиной, которая истосковалась по ласковым рукам. Пайпер шумно выдохнула, когда эти руки стали творить с ней что-то невообразимое…